Проблемы международной безопасности в современной геополитической ситуации кризиса и распада прежнего униполярного миропорядка приобретают особую остроту для многих стран и регионов. Для Центральной Азии как региона, по определению российского политолога-международника Казанцева А.А. «становящегося», эти проблемы имеют жизненное значение. Этот регион отличается незавершённостью процессов структурного и институционального формирования, неопределённостью выбора вектора регионального вовлечения в интеграционные и глобализационные процессы современного мира. Поэтому приходится говорить о присущей данному региону внутренней нестабильности, неясности его территориальных пределов и статусного положения.
Группа новых независимых государств, образовавшихся в 1991 году на азиатском пространстве между Россией, Индией, Ираном, Китаем и Каспийским морем, политико-географически самоопределили себя как новый регион – Центральная Азия. Апелляция правящих элит к историко-культурной и этнокультурной общности народов региона Центральной Азии позволяла им исторически обосновать и пространственно позиционировать, этно-политически укоренить вдруг приобретённую или восстановленную государственность, придавая ей большую геополитическую значимость, усиливая международно-политический резонанс провозглашения своей независимости.
Геополитическая целостность стран ЦАР первоначально определялась общностью постсоветского происхождения и сходством задач становления национальной государственности и превращения их признанных, суверенных и равноправных субъектов международных отношений. Образование в 1993 году Центрально-Азиатского Союза в составе: Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана должно было международно-политически закрепить эту объявленную геополитическую целостность.
Региональное обособление государств Центральной Азии, вне всякого сомнения, имело и имеет объективное социально-экономическое, геоэкономическое, социально-культурное и этнокультурное основание, действенные благоприятствовавшие политические субъективные факторы. Правящие верхи и широкие этих стран были убеждены в жизненной необходимости регионального сотрудничества, объединения усилий для обеспечения безопасности каждой из этих стран и региона в целом.
Соседство с Китаем и Россией, с которыми у стран Центральной Азии имелись нерешённые пограничные вопросы, дополнялось наличием чересполосного расположенного смешанного по этническому составу населения приграничных регионов. Гражданская война в Афганистане велась с активным с участием в ней представителей почти всех народов Центральной Азии. В регионе бурно развивалась наркоторговля глобального масштаба. Возникла неопределённость международно-правового статуса Каспийского моря с его огромными биологическими и энергетическими ресурсами. Всех этих обстоятельств уже было вполне достаточно для изначальной чрезвычайной обеспокоенности руководства центрально-азиатских стран проблемами международной безопасности, которые были остроактуальными для каждой из них и в тоже время общезначимыми.
Согласно известному выражению «у страха глаза велики» обилие возможных и реально зримых угроз безопасности вызвало в политических представлениях правящих верхов и массовом сознании населения этих государств появление чрезмерных опасений по поводу намерений соседних стран (Иран, Афганистан, Пакистан, Россия, Китай). Победа в 1992 – 1996 годах радикальных воинственно настроенных исламистов в Афганистане при поддержке ряда исламских стран и прежде всего Саудовской Аравии, Ирана и Пакистана способствовала появлению и быстрому усилению влияния исламистских политических движений на внутриполитическую ситуацию Узбекистане и Таджикистане.
С этого времени «исламская угроза», понимаемая как возможное внешнее вторжение сторонников распространения идей «исламской революции», стала постоянным «политическим кошмаром» политического руководства стран Центральной Азии. Террористические атаки исламских радикалов в России, Китае и в самих странах Центральной Азии, направляемые и поддерживаемые исламистскими центрами из-за рубежа, были оценены как общая региональная угроза международного терроризма, требующая для оказания ей противодействия усилий всего международного сообщества.
Наркотрафик из Афганистана транзитом через страны Центральной Азии превратился в глобальную проблему, а для самих этих стран в угрозу безопасности со стороны международной организованной преступности. Многомиллионные потоки трудовых мигрантов из Таджикистана, Кыргызстана и Узбекистана транзитом через Казахстан в Россию, среди которых могут скрываться представители организованных преступных сообществ, наркокурьеры и террористы не могут не вызывать претензий и ответных действий России. Экстремистская сепаратистская пропаганда и террористическая деятельность уйгурских националистов вызывала обеспокоенность и различного рода ответные меры Китая по противодействию этой угрозе своей безопасности.
Такие ответные меры, действия России и Китая при всей их оправданности в определённой мере подпитывают опасения правящих кругов государств Центральной Азии по поводу планов и намерений этих великих держав. Россия и Китай не скрывают своего недовольства проявляемым временами поощрительным отношением руководства некоторых стран Центральной Азии попыткам США и стран НАТО усилить своё геополитическое влияние в этом регионе. Особенно это было явно в 2001 – 2014 годах, в период их прямого военно-политического присутствия в Афганистане.
Внешние угрозы безопасности для стран Центральной Азии в значительной степени мифологизированы и страхи с ними связанные во многом намерено нагнетаются по совершенно разным и даже противоположным мотивам, как в самих этих странах, так и в ряде других. Пропагандистские усилия в распространении мифов о коварных злокозненных планах России, Китая, Ирана, Пакистана, Турции, Саудовской Аравии, США, стран Запада в целом объясняются стремлением привлечь внимание, повысить значимость, заручиться международной поддержкой государств ЦАР или противодействием усилению позиций какой либо этих стран в регионе.
Именно во внешней политике России, Китая и Ирана проблемам обеспечения региональной безопасности в Центральной Азии придаётся определяющее значение, и у них нет никаких мотивов строить планы, угрожающие дестабилизации этого региона. Эти страны территориально и этно-культурно присутствуют в регионе, имеющиеся или планируемые транзитные транспортные коммуникации региона сопрягаются с транспортными коммуникациями этих же стран. Природные ресурсы Центральной Азии, прежде всего, востребованы и могут успешно и рентабельно использоваться в сотрудничестве с Россией, Китаем и Ираном.
Возможен только один сценарий, при котором какая-то из данных стран своими действиями может составить угрозу безопасности государствам Центральной Азии. Если в случае внутренних причин и внешних воздействий одно или несколько государств региона начнёт распадаться, то вмешательство одной из или всех этих трёх стран будет неизбежным. Но подобный сценарий сам по себе будет свидетельствовать о неспособности центрально-азиатских стран своими силами обеспечить свою собственную и региональную безопасность.
Все другие страны, даже такое могущественное государство как США не в состоянии и не заинтересованы напрямую в создании реальных угроз безопасности в ЦАР. Хотя, конечно, какие-то из них могут попытаться и уже неоднократно пытались усилить своё влияние в той или ином государств ЦАР как раз под предлогом противодействия притязаниям и давлению со стороны России, Китая или Ирана.
«Исламская угроза», международный терроризм и международная организованная преступность особенно в лице наркобизнеса действительно являются серьёзными и опасными угрозами благополучию, миру, стабильности стран Центральной Азии. Данные угрозы глобальны по происхождению и значимости, а противодействие им само себе требует объединения усилий всех стран региона, помощи и содействия других стран и международных организаций. Эти угрозы «сработают» при благоприятствующих внутрирегиональных условиях.
Наибольшие угрозы безопасности региональной безопасности находятся в пределах Центральной Азии. Противоречия и конфликты между Узбекистаном, Кыргызстаном и Таджикистаном по вопросам этно-культурных отношений, распределения и использования водно-энергетических ресурсов приводят к обменам претензиями и протестами, минированию границ и транспортной блокаде. Нерешённость вопросов с ликвидацией криминальных плантаций конопли и опиумного мака в Чуйской и Ферганской долинах, пресечением наркотрафика через границы Туркменистана, Таджикистана и Узбекистана представляются более значительными проблемами региональной безопасности.
Реальности смыкания коррумпированных представителей верхов с международной организованной преступностью, роста настроений исламского протеста среди многомиллионных социально неустроенных и экономически обездоленных слоёв населения таят угрозы заговоров и переворотов. Политический автократизм в соединении с неспособностью и неготовностью власть предержащих осуществлять продуманную долгосрочную социально-экономическую и социально-культурную политику приводят к потере доверия и кризису легитимности правящих элит новых независимых государств Центральной Азии.
Две «цветные революции» в Кыргызстане, взрывы социального недовольства по различным поводам в Узбекистане, Казахстане, длительная гражданская война в Таджикистане, несомненное формирование исламистского подполья во всех странах региона свидетельствуют о сохраняющейся нестабильности политико-государственных институтов в странах Центральной Азии. Эти страны сами в себе для себя и друг для друга являют наибольшую угрозу.
Распались все раннее образованные региональные международные организации, Туркменистан и Узбекистан противодействуют формированию действенных региональных структур безопасности. Все насущные вопросы региональной безопасности решаются через посредничество России и Китая, но без принятия всеми странами региона на себя взаимных долгосрочных обязательств по осуществлению принятых соглашений.
