Нет в мире идеальных политических систем. Казахстанская модель «управляемой демократии», несмотря на издержки, в условиях незрелости институтов гражданского общества, неструктурированности системы ценностей и несформированности общественной альтернативы госуправлению худо-бедно обеспечивает стабильность в стране. Реформационный радикализм в таких условиях может привести к не меньшим негативным последствиям, как если бы государством проводилось обратное – полная консервация системы. Надо учитывать специфику национального контекста. Наше общество по большей части аполитично, слабо консолидированно и самоорганизованно, чтобы требовать демократии и служить регулирующим фактором политической системы. В действительности основными субъектами политического процесса у нас являются не партии и не народ, а те сегменты казахстанских элит и контрэлит, конфликты между которыми могут оказаться разрушительными с точки зрения внутренней стабильности в стране. При этом отсутствует системный механизм разрешения межэлитных противоречий, который действовал бы на уровне политических институтов, а не в сфере неформальных отношений. В таких условиях реформа - это провоцирование активной борьбы за власть при отсутствии традиций, «правил игры» и страховочных инструментов. Возможны обострение отношений по линии «государство – группы влияния», активизация радикал – популистских устремлений, политизация общества и накал страстей со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Главный вопрос, с которым связаны перспективы межэлитной борьбы за властные ресурсы - это вопрос преемственности президентской власти. Все прошлые президентские выборы откладывали решение этого вопроса на неопределенный срок. Похоже, пришло время определяться. Чем дольше затягивается этот процесс, тем выше опасность дестабилизации и раскола внутри элиты. Поэтому поиски оптимальной формулы консолидации внутриэлитных групп и смягчения возможных рисков при смене власти продолжаются. По сути предложенные поправки в конституцию являются очередной попыткой создания страховочного институционального механизма и снижения издержек, связанных с конкуренцией за власть.
Конституционная реформа – это сценарий изменения политической системы административными усилиями, что имеет как преимущества, так и недостатки. По идее она должна способствовать в первую очередь стабилизации отношений между его основными участниками - властью и околовластными группировками. Предположительно такая стабилизация достигается благодаря тому, что власть получает возможность, не выходя за рамки конституционно-правового поля, менять правила политической «игры» в широком диапазоне. В 2007г. благодаря конституционным поправкам Казахстан избрал парламент по новой электоральной формуле: сильный президентализм + чисто пропорциональная система выборов с закрытыми списками. Переход к чисто пропорциональной системе выборов в парламент при сохранении высокого заградительного барьера (7%) должен был перевести «трудные» отношения власти и околовластных групп в плоскость парламентских прений, регламентированных законом и формальными процедурами. Что мы получили в результате? – Противостояния, локализованные пределами Парламента. Законодательный орган превратился в арену борьбы конкурирующих групп за отдельные секторы экономики, за доступ к крупным бюджетным программам, за распределение мест в Правительстве.
С принятием новых поправок в конституцию вряд ли мы окажемся в политически новой стране. Теперь основное значение будет определяться тем, в какой степени правящей власти удастся выстроить новые балансы сил внутри элиты на период смены власти и придать им устойчивость. От характера взаимодействия власти и корпоративных групп «интересов» будет зависеть степень готовности нашей страны к переменам.
2007 г. не стал важной «развилкой» в истории развития казахстанского парламентаризма. Вопросы, которые тогда активно ставила демократическая общественность, можно было свести к одному: Почему вместо деконструкции управляемой демократии по пути усиления децентрализации власти, плюрализма и демократизации мы пошли на конституирование этатистских тенденций политического развития, сопряженных с нарушением принципа разделения властей? Думается, этому предшествовал трудный выбор. Политический вес бизнес-групп вырос настолько, что их уже не устраивает роль финансовых агентов, обслуживающих власть как клиента. Они «оккупировали» властные площадки, отсюда непрекращающаяся борьба между ними. «Ак ординским» стратегам пришлось выбирать между «соблюдением приличий» и действиями, продиктованными реалиями внутриполитического контекста. Как результат, развитие парламентаризма свернуло на путь выключения парламента из системы широкого представительства социальных интересов и его превращения в сверхпредставительство государственно-властных интересов. Ключевые решения власти принимаются вне контроля со стороны общественности.
Что же мы получили в итоге частичной конституционной реформы 2007 г.?
Моноцентричный формат политической системы, низкий уровень состязательности партий и политических курсов при высокой определенности электорального исхода.
Превращение института выборов в «пропускную систему», обеспечивающую стабилизацию политического класса. Для представителей элитных групп выборы по пропорциональной системе – это хороший шанс войти в открытые двери.
Диспропорции плюральной системы в результате перехода от многопартийности как отражения представительства мнений к партийности как отражению расстановки сил в политическом классе. Партийная система с одной доминантной партией привела к повышению независимости партийных лидеров не только от своих избирателей, но и от собственных организаций, что создает благоприятные условия для внутриэлитных договоренностей.
Президентско-парламентскую форму правления, понимаемую как совпадение партийной принадлежности президента и парламента, что обеспечивает полный президентский контроль над парламентом.
Монопартийный парламент и формирование новой партийной номенклатуры в рамках законодательной ветви власти. Включение депутатов в работу профильных комитетов и комиссий стало каналом проникновения выходцев из новой партийной номенклатуры в органы исполнительной власти. Введение чисто пропорциональной системы выборов с закрытыми списками привело к тому, что теперь избиратель не выбирает своего депутата как личность, а всего лишь одобряет тот контингент, который назначен партией и включен в ее список. Иначе говоря, депутат избирается партией, а избиратели постфактум ратифицируют этот выбор. Таким образом партийный мандат торжествует над мандатом избирательным. При этом выхолащивается сама суть выборов: из выборов личностей они превратились в плебисцит по поводу института.
Разрыв связи депутатов с избирателями: номинально депутаты напрямую не ответственны перед избирателями. Новый парламент нуждается в сплоченных и консолидированно голосующих членах партии, а не в отдельных депутатах, оттачивающих навыки политического лидерства или лоббирующих интересы каких-либо групп в ходе парламентских дебатов. Для этого потребовалось создание фракции в практически однопартийном парламенте.
Обрушение партийного рынка и как следствие отсутствие парламентского представительства оппозиции, что не позволяет ей оказывать реальное влияние на процесс принятия решений. Все последние новеллы законодательства о выборах и партиях (требования постоянного членства, определенной численности, разветвленной региональной сети, запреты на избирательные блоки и т.д.) ликвидировали почти все возможности предвыборного коалиционирования, направленного на подрыв доминирования партии власти. В долгосрочном плане идея объединения партий является нежизнеспособной, т.к. она воспринимается партийными лидерами не столько как средство выигрыша, сколько как способ лишения своего статуса как самостоятельных игроков. Увеличение шансов на победу в реванше, цена которой – лишение такого статуса – слишком высока, что не мотивирует партии к объединению усилий.
Ослабление внепарламентского давления населения на власть за счет сужения коридора реальных политических возможностей.
Но главное – за счет частичной конституционной реформы не удалось деполитизировать крупные бизнес-группировки, чтобы нейтрализовать любые формы их политического давления, не направляемые властью. С этой точки зрения новая политическая заявка на конституционную реформу говорит об очередной попытке коррекции роли бизнес-элиты и ее отношений с властью .
Скорее всего, вместо противовеса исполнительной власти Парламент станет уравновешивать взаимоотношения внутри элиты, а его роль - быть инструментом самоорганизации и самолегитимации правящего класса.
