Ушел в прошлое високосный 2016 года, и, как гласят народные приметы, с ним ушли все несчастья и трагические события. Однако, по мнению некоторых казахстанских экспертов, новый год не будет спокойным для Казахстана. Вот что пишет об этом автор интернет-издания NOMAD (http://www.nomad.su) Азамат ИБРАЕВ.
Наступающий 2017 год в Казахстане может выдаться бурным, считают эксперты. Здесь и ожидание дальнейших экономических и социальных потрясений, и обещанная президентом конституционная реформа, но сильнее всего стране угрожает шатание элит и нарастание исламистского фактора.
Цивилизационный выбор
Web-издатель Джанибек Сулеев уверен, что в будущем Казахстан неизбежно встанет перед цивилизационным выбором. Вполне вероятно, лозунг коммунистов, 100-летняя дата триумфа которых наступит в следующем году, в новом историческом контексте будет звучать не "Вся власть советам", а "Вся власть джамаатам".
– В казахской прессе большое место занимают статьи, направленные против нетрадиционных течений ислама. Нетрадиционных для нас – для кого-то такой ислам вполне традиционен. Работа, то есть, идет, бьется мысль контрпропаганды. Только у этих самых нетрадиционных экстремистов тоже в этом смысле все "на мази". Масса литературы, листовок, сайтов, очень доходчиво написанных, на великолепном казахском языке. Пропаганда ведется не на арабском, на роскошном казахском, с пониманием и отражением всех местных тонкостей.
И я не удивлюсь, если найдутся знатоки, которые скажут, что у условно "не нашей" стороны язык куда лучше, чем "у нашей". Это лишь кажется, что над умами властвует госпресса, вроде "Егемен Казахстан". На самом деле, ей противостоит не менее мощное влияние, пропагандистская машина, несущаяся на полном ходу. Иначе последователи этих течений не имели бы в Казахстане такой силы.
Причем подрывная литература и информация поступает в такие точки, куда "Егемен Казахстан" не заглядывает. И эта тенденция сложилась не в 2016-м, и не в 2015-м годах, думаю, она складывалась в последние лет восемь-десять. Кроме того, представители "нетрадиционных" находятся и в цивильных редакциях сайтов и газет, и даже во власти. Понятно, что никто не назовет фамилий, но они там есть.
Теперь перейдем к символике дат. В уходящем году ожидалась реакция на: 100-летие восстания в Средней Азии, 30-летие Желтоксана, пять лет со дня событий в Жанаозене. Потом начали возникать разговоры, что, вот, не смогли достойно отметить даты. О чем это говорит? На мой взгляд, прежде всего, о том, что под эти даты не велась активная пропаганда. Хотя были "круглые столы", даже с представителями зарубежья, но это были научные обсуждения, а каких-то оригинальных выступлений не случилось. Значит, у тех, кто хотел как-то, по их мнению, достойно отметить, просто не хватило ни креатива, ни стремления.
А самое главное, определенные ожидания не оправдались по той простой причине, что все это прошло мимо массового сознания казахского (подчеркиваю – казахского) общества, населения… Лишнее подтверждение тому, что общественное мнение и его проявления не могут существовать сами по себе, без подпитки, без ярких личностей, делающих "вброс".
Если же мы говорим о дате 2017 года, о столетии революции, то здесь сразу масса моментов. Рыночная экономика, уж какая она у нас есть, со всеми ужасами и искажениями, состоялась. В большой мере она выжгла в нас, условно говоря, моральное достояние, "совковые" нормы нравственности. Сейчас произошел отход от социальных завоеваний, и всех встречают по одежке… но никаких молодых горячих коммунаров, желающих эти завоевания вернуть, вокруг не видно. Во всяком случае, горячих настолько, чтобы сравниться по силе горения и активности с желающими устроить джамаат, исламский социализм. Так что круглая дата октябрьской революции, увы, не вызовет к жизни фантомы Маркса и Ленина. Общественное сознание, кроме прочего, не любит проигравших, а коммунисты, как ни крути, проиграли. Сам я считаю, что идея социализма и коммунизма нисколько не умерла, она еще может быть реализована под другим соусом. Но сегодня по Казахстану, как и по всему миру, бродит новый призрак – призрак "исламского социализма".
Как мы смотрим на ваххабизм? Мы, светские, относительно благополучные люди, его не понимаем. Сила ваххабизма в том, что определенные слои общества видят в нем ответ на их запрос о справедливости, о патернализме. Как возникают джамааты? Человек, брошенный государством, не получивший поддержку от таких же бедных родственников, идет в джамаат. Туда его зовут, там его принимают, условно говоря, гладят по голове и дают мешок картошки, а также обещают восстановление справедливости. Все это не задарма. Получается некий вариант ранней пропаганды большевиков: "мы вместе против всех, государство плохое, мы свое возьмем и плохих накажем". Но бесплатный сыр, как известно, бывает только в мышеловке. Вошедший в общину возлагает на себя обязательства, он легче пойдет на конфликт. Ведь ему обещано, что его близких не бросят на произвол судьбы. И это общий тренд.
Кстати, я бы сказал, что многие конфликты на межнациональной и межрелигиозной почве у нас гасит Ассамблея народа Казахстана, как бы ее ни ругали. Ее ругали всегда, но я изначально считал, что этот орган позволяет нам сохранять равновесие. Через "агашек" из Ассамблеи можно многое разрулить.
Власть тоже не дает разгореться искре. Наша страна находится в таком географическом положении, что с ней в определенной мере считаются, и в таких условиях, при грамотном управлении вполне можно удерживать ситуацию.
Казахстан очень зависим от мировых глобальных событий, обычно он выступает не субъектом, а объектом любых процессов и вызовов. В мире происходит много всего, напряжение нарастает, поэтому я уверен, что 2017 год будет интересным и нелегким. Плюс в нашей стране много молодежи, а когда ее много, неизбежно возникает некая напряженность, тревожность в атмосфере.
А то, что в РК возникла третья сила в лице джихадистов, влияющая и на молодежь, и на криминалитет (в колониях джихадисты уже давно очень сильно влияют на баланс), очевидно. И здесь страна неизбежно встанет перед цивилизационным выбором. Мы ругаем Россию за бомбежки Алеппо, но, простите, это не российская авиация отрезает людям головы за нарушения норм шариата. И если завтра кому-то отрежут голову, то это может быть даже справедливым, во всяком случае, так посчитает определенная часть нашего общества…
Вопрос: нужна ли нам такая справедливость? И перед этим выбором все остальное бледнеет, даже воровская где-то власть, в конце концов, она привычна. А 2017 год приближает нас к рубежу, к выбору: станем ли мы тем государством, которое живет по Конституции, которое задумывалось изначально, или потонем и проиграем, как коммунисты?
Также Джанибек Сулеев считает, что тенденция во взаимоотношениях власти и прессы, заданная в 2016 году судом над председателем правления Союза журналистов Казахстана, президентом Национального пресс-клуба Сейтказы Матаевым и арестом главного редактора газеты "Central Asia Monitor" Бигельды Габдуллина, продолжится и в новом году.
– С Матаевым ясно – его осудили, а чем бы ни закончилось дело Габдуллина, становится понятно, что старая схема отношений распадается. Почему не разобрались, что означает шантаж, нажим со стороны прессы? Габдуллин и его журналисты, что, танки к Жамбылскому акимату подогнали? Пистолет акиму к виску приставили? И, пардон, они писали про чиновников неправду? Исказили факты? Разве не с этого должно было быть начато расследование?
Совершенно с ног на голову перевернутая ситуация: вначале нужно было установить, исказили ли журналисты факты, потом уже расследовать то, зачем появлялись эти статьи. Ничего подобного мы от государства не увидели. Виноватым получается только СМИ, чиновники же какие-то блаженные августины и херувимы. Давайте тогда не будем обманывать народ разговорами о правовом государстве, о вхождении в число развитых стран, давайте прямо скажем, что у нас, как в Афганистане, где совсем другие нормы. Самая главная проблема Казахстана в том, что нет ощущения справедливости, нет удовлетворенности, в том числе, исполнением законов.
Я не могу сказать и никогда не скажу, что все делается плохо, но все хорошее, что делает государство, тонет в плохом исполнении, в некомпетентности, в таких вот историях. Вы посмотрите статьи Габдуллина, может, там не его надо сажать? Или, как минимум, вместе с теми, кого он порицал и критиковал? Как вообще журналист, зависимый от чиновников, может на кого-то давить и вымогать? И в этом отношении тенденции, возникшие на поле СМИ в 2016 году, мне крайне не нравятся.
КПД госаппарата снизился
Политолог Данияр Ашимбаев считает, что эффективность действий политического менеджмента снижается, и помимо обычных факторов – коррупции, непрофессионализма и т.д., на процесс влияет усилившаяся напряженность внутри элит.
– Начать нужно с того, что 2016 год, несмотря на ожидания, связанные с этой датой, исторической "взрывоопасности" не проявил. Столетие восстания, круглая дата декабрьских событий, пять лет событиям в Жанаозене – многие связывали с ними опасность возникновения массовых беспорядков с национальным оттенком. Пар немного выплеснулся во время земельных митингов – беспорядков, состоявшихся совсем по другому поводу. Год в целом прошел так же, как всегда: плановые досрочные выборы, плановая смена правительства, плановые кадровые перестановки. События вроде бы достаточно важные, но, вместе с тем, не оказавшие на политический ландшафт серьезного влияния. Сменились отдельные персоналии, но общие принципы функционирования экономики и политической системы остались прежними.
Тем не менее, за год произошло несколько неординарных событий: упомянутые земельные митинги, дело Тулешова, дела Матаева и Габдуллина, оставившие не слишком приятный осадок.
Говоря о земельных митингах, в качестве первопричины я бы назвал снижение КПД государственного аппарата. Как мы видели и раньше, экономическая политика подчинена интересам крупных корпораций, именно для них прошла прошлогодняя девальвация тенге, и до этого много чего было сделано – приватизация и т.д.
Реализация же президентской программы "100 шагов" уже натолкнулась на проблемы. В нее были заложены определенные здравые идеи, но разъяснительная работа проводилась слабо, многие вопросы правительством и политическим менеджментом оказались непроработаны. Это касается многих инициатив – и введения обязательного медстрахования, которое было отложено, и введения трехъязычия, вызвавшего ожесточенные споры, и налоговых новшеств. По некоторым пунктам программы введены моратории, некоторые уже даже не отложены, а отменены. Казалось бы, это президентская предвыборная программа, что подразумевает прикладывание значительных усилий к ее исполнению, но выясняется, что аппарат сработал весьма и весьма посредственно.
Ряд коррупционных скандалов уже традиционно дополнил картину. Кроме того, некоторые фигуры-участники этих скандалов, которые, как явно напрашивалось, должны были быть привлечены к ответственности, оказались за рамками уголовных дел. Перестановки же в правительстве, состоявшиеся в сентябре, на фоне смены власти в Узбекистане в очередной раз спровоцировали борьбу за так называемое престолонаследие.
Как мы видим, обострились отношения между крупными группами и высокопоставленными фигурами, вновь пошел вброс компромата, информации о причастности отдельных чиновников не только к коррупционным схемам, но и к экстремистской деятельности, делались резкие публичные заявления. Многие заявления, кстати, остались без ответа. Все вместе говорит о том, что градус политического противостояния к концу года резко возрос.
Здесь можно отметить и очередной пересмотр дела Рахата Алиева, и неожиданное освобождение Мухтара Аблязова. Последнее вообще расценивается как выход на свободу одного из ярчайших "информационных киллеров". Думаю, что в контексте обещанной президентом конституционной реформы, нас ждут в 2017 году веселые деньки.
Возможно, ближайшее окружение главы государства в который раз попытается пересмотреть вопрос о пресловутом преемнике, и в связи с этим начнет – и уже начало – выбивать сильные фигуры. Но, как всегда, точный политический прогноз дать трудно, тем более что грядет столетие революции – даты для нас знаковой и эпохальной.
Понятно, что на 90% год будет состоять из рутины: проблем с реализацией госпрограмм и бюджета, коррупционных скандалов, недооценки тех или иных рисков. Однако в целом становится ясно, что уровень психологического противостояния в Астане начал значительно расти.
С людьми нужно говорить
Социолог Гульмира Илеуова убеждена, что лучшим средством предотвращения социальных конфликтов должна стать широкая разъяснительная работа с населением.
– Мне кажется, что те социальные протесты, которые мы наблюдали в уходящем году, носили, скорее, неожиданный характер. Говорить о том, что земельные митинги и нечто подобное, свидетельствуют о кардинальном нарастании социальной напряженности, на мой взгляд, сложно. В большей степени это эксцесс. Были приняты быстрые, в чем-то жесткие меры: осуждены активисты, президент наложил вето на поправки в Земельный Кодекс, во многом власть отыграла назад. У меня не создалось впечатления резкого обострения ситуации.
С другой стороны, на 2017 год намечены амбициозные реформы, и в основном они коснутся категории так называемых самозанятых. Пока государство не может справиться с этим явлением, между тем, по некоторым оценкам, самозанятых в стране насчитывается о двух до трех миллионов человек, огромная масса населения. Как мы знаем, в ближайшей перспективе ожидается введение обязательного медицинского страхования, и даже минимальная сумма, которую самозанятые, как и все остальные, должны будут отчислять, введет их в легальное поле.
Безусловно, я понимаю, что такой шаг необходим. В стране существуют огромные массивы граждан, не платящих никаких отчислений в бюджет, однако в основном пользующихся всеми социальными услугами государства. С подобным положением нужно что-то делать. Но до массы самозанятых еще попросту не дошло, что их собираются, так сказать, загнать в какие-то рамки, учесть, пересчитать и начать взимать определенные средства. Фактически, обязательное медицинское страхование – новый социальный налог, с помощью которого самозанятые категории населения будут выведены из тени. Ставка, насколько я знаю, не будет высокой, но люди привыкли не платить вообще. То есть внезапное осознание того факта, что им придется расстаться пусть и с мизерной суммой, возможно, способно спровоцировать конфликты. Причем реформу здравоохранения нельзя сравнить с реформой земельных отношений, поскольку она коснется не только отдельных категорий казахстанцев, а вообще всех и каждого.
Теоретически здесь может возникнуть напряженность, но насколько недовольные смогут объединиться, проявить свою реакцию в институциональном ключе, большой вопрос. Есть основания предполагать, что на фоне неверной интерпретации реформ скорее возможен стихийный и локальный всплеск.
Как уже неоднократно говорилось, в программе "100 шагов" принято много пунктов, напрямую касающихся различных социальных сфер – это медицина, образование, налогообложение и т.д. Пункты эти заявлены давно, но их недостаточное информационное сопровождение, недостаточная разъяснительная работа, подача новых норм с точки зрения несправедливости или эксплуатации может "подогреть" настроения. Возникает недоумение, почему за довольно длительный срок государство не подготовило общественное мнение к адекватному восприятию реформ?
Тем не менее, замеры социальных настроений не показывают каких-то резких скачков недовольства в уходящем году. По-прежнему удовлетворенных своей жизнью граждан или скорее удовлетворенных намного больше, чем тех, кто негативно воспринимает действительность. В наших опросах не регистрируется резкое ухудшение настроений у населения, в целом казахстанцы смотрят на мир с оптимизмом. К тому же, львиная доля граждан однозначно одобряет политику президента – до 90%.
И хотя экономическая ситуация в уходящем году осложнилась, на настроениях людей это практически не сказалось. Судя по всему, основная масса казахстанцев и до девальвации жила не то чтобы бедно, но, скажем так, испытывала некоторые трудности материального характера, и сегодня их положение мало изменилось. Причем когда вначале года идут информационные накрутки, обещают, что все будет плохо-плохо, а потом проводится определенная работа, ожидания худшего не оправдываются. Как бы мы ни ругали правительство, определенные проблемы оно все же микширует.
Как мы отметили, снижается уровень потребления как раз более состоятельных, а значит, более узких прослоек. Замечу, что работу правительства и парламента одобряют порядка 60% опрошенных.
Но в уходящем году у людей выросли социальные страхи, и это косвенно может свидетельствовать о сдвигах в сторону негатива, но активного нагнетания мы не усматриваем.
Поэтому я повторюсь: совершенно нельзя сказать, что протесты 2016 года были выражением конфликтности в подавляющих массах населения, тем более что в 2017 году эти тенденции будут усиливаться. К земельным митингам был повод, была раскачка, если в будущем повторится ситуация с информационным вакуумом, в котором проводятся реформы, то есть некая вероятность повторения, но в целом все стабильно.
Что же касается различных круглых дат, то относительно юбилея 2016 года, восстания в Средней Азии, я скажу так: у нас, в отличие от той же Киргизии, очень тактично преподают историю. Не дают событиям прошлого безапелляционных оценок, на основе которых можно довести общественное настроение до взрыва. Определенные всплески есть, при желании их можно "дожать", но пока такого не происходит.
С другой стороны, нам усиленно намекают на транзит власти в 2017 году, однако посмотрите на Узбекистан. То, как у них прошел этот год, и нам внушает определенный оптимизм.
Страна-посредник
Политолог Марат Шибутов, подводя итоги международной деятельности Казахстана, отмечает, что 2016-й был годом успешной посреднической деятельности. В будущем, по мнению эксперта, дестабилизация может грозить лишь из-за изменения статус-кво между крупнейшими странами мира.
– Итоги 2016 года хорошие – это, наконец, ратификация МБНОУ, продолжение ратификации европейскими странами соглашения о расширенном партнерстве Казахстана с ЕС, выборы РК в Совет безопасности ООН, участие в иранской сделке, успешное посредничество между Турцией и Россией, продолжение миротворческих миссий.
При этом мы ни с кем не ссорились и не вступали в конфликты. Можно еще отметить улучшение взаимоотношений с Узбекистаном.
Я не думаю, что наша политика как-то изменится по нашим собственным мотивам – все будет то же самое. Но! Есть мощный фактор изменения американо-китайских и американо-российских отношений, который может на нас сказаться. Конечно, Трамп и его администрация не смогут глобально и быстро что-то поменять, но, тем не менее, как-то корректировать нашу политику придется.
Я думаю, 2017 год будет годом наших предложений в ООН, нового "открытия" Узбекистана, расширения евразийской интеграции и сотрудничества в рамках ЭПШП, а также восстановления отношений с Ираном до досанкционного уровня.
Примечательно, что эксперты, опрошенные автором «Номада», оценили возможное развитие ситуации в Казахстане каждый под своим углом зрения, однако все они сошлись во мнении, что 2017 год станет годом значительных перемен для нашей страны. Причем нас ждут как позитивные, так и негативные события. И главными вызовами могут стать рост влияния исламистов и подковерная борьбы внутри правящей элиты, готовящейся к транзиту власти. Ну а в том, насколько эти прогнозы верны, будем разбираться ближе к декабрю 2017-го.
