Казахстан сделал ставку на будущий рост цен на уран. И этот расчет, по мнению специалистов, вполне оправдан. Как известно, развивающиеся страны сейчас массово строят новые реакторы, и объем потребляемого ими урана должен удвоиться к 2032 году. А в сочетании со снижением добычи, которую сейчас проводит Астана, это неизбежно скажется на ценах, позволив Казахстану почувствовать выгоды лидерства на урановом рынке. Вот что пишет об этом автор интернет-издания «Московский центр Карнеги» (http://carnegie.ru) Петр БОЛОГОВ.
В 1980-е годы крупнейшим производителем урана на планете был СССР – здесь его добывали до 16 тысяч тонн ежегодно. После распада Советского Союза уран стал попадать на рынок не из земли, а из утилизированных ядерных боеголовок, а в лидеры по добыче вышли Канада и Австралия.
И так продолжалось до тех пор, пока около десяти лет назад Казахстан не решил вернуть себе советское урановое лидерство. В результате сейчас по силе влияния на урановом рынке Казахстан вполне сопоставим со всеми государствами ОПЕК, вместе взятыми, на нефтяном.
Несмотря на сокращение уранового рынка в последние годы, в Астане не намерены отдавать свое лидерство и переориентировать горнодобывающую промышленность на другие виды сырья. Наоборот, в Казахстане хотят воспользоваться своим господствующим положением в отрасли, чтобы стабилизировать мировые цены и благополучно дождаться восстановления спроса.
Наследники ядерной гонки
Добывать уран в Казахстане начали еще в 1948 году, а с 2003 года этим занимается АО «Волковгеология» в составе Национальной атомной компании «Казатомпром», которая контролирует более половины добычи урана в стране. В 1949 году Ульбинский металлургический завод в Усть-Каменогорске, построенный в рамках советской атомной программы, дал первую продукцию (оксалат тория).
Вместе с производством на территории Казахстана начались геолого-разведочные работы: в 1951 году первое урановое месторождение было открыто в Джамбульской области. В конце 1950-х под Алма-Атой был запущен научно-исследовательский атомный реактор, а в 1972 году в городе Шевченко (ныне Актау), который из-за урановых разработок долгое время был закрытым, был запущен первый в мире экспериментально-промышленный реактор на быстрых нейтронах БН-350.
После распада СССР урановая промышленность Казахстана, встроенная в военно-промышленный комплекс советской империи, осталась только с двумя звеньями ядерно-топливного цикла: добычей урана и производством топливных таблеток, поэтому ее пришлось переводить на мирные рельсы и полностью перестраивать. В итоге «Казатомпром» к сегодняшнему дню превратился в гигантский концерн, включающий более двух с половиной десятков предприятий.
Парадоксальным образом самому Казахстану уран не нужен. Страна давно отказалась от ядерной энергетики, единственную АЭС начали выводить из эксплуатации еще в 1999 году, после чего станция была перепрофилирована в Мангистауский атомно-энергетический комбинат.
Но это не мешает казахам неуклонно наращивать добычу урана. В 2007 году в республике было произведено около семи тысяч тонн, а в 2012 году уже втрое больше, 21,3 тысячи тонн. На 2016 год в планах было заявлено более 24 тысяч.
По сути, весь мировой рост добычи урана в последние годы (с 42 тысяч тонн в 2005 году до 60 тысяч в 2015-м) приходится на Казахстан, хотя по запасам республика уступает той же Австралии, где располагается крупнейшее в мире разведанное месторождение – Olympic Dam mine.
Но в Австралии, как и во многих других развитых странах, расширить добычу урана очень трудно – такие попытки постоянно блокируются местными экологами, аборигенами, обеспокоенной общественностью. А вот в Казахстане таких проблем не существует. Астана, располагающая вторыми по объемам запасами урана на планете, полностью поддерживает уранодобытчиков.
Никакого сопротивления общества в Казахстане не наблюдалось ни в 2004 году, когда власти принимали масштабную программу развития урановой промышленности, ни в последующие годы, когда казахи активно наращивали добычу, создавая СП с французами, русскими и канадцами, которые сочли, что им выгоднее добывать уран в Казахстане, чем на собственной территории.
К 2014 году доля урановой продукции в общем объеме экспорта страны достигла 2,5%. Это, конечно, далеко не нефть, которая составляет более половины экспорта (хотя из-за падения цен ее доля в последние годы сокращается), но в денежном выражении почти $2 млрд.
Сократить предложение
До последнего времени Казахстан не сбавлял темпов производства, хотя рынок урана дважды пережил падение цен. Достигнув пиковых показателей в 2007 году, когда фунт урана торговался по $136, цена на него обвалилась после финансового кризиса 2008 года и, слегка восстановившись, снова рухнула после аварии на АЭС в японской Фукусиме в 2011 году. Тогда некоторые страны стали сворачивать свои атомные программы. Если в 2011 году чистая прибыль «Казатомпрома» составила около $0,5 млрд, то в 2015 году упала до $125 млн.
Наконец, после нескольких лет падающих цен в Казахстане решили, что пришло время воспользоваться тем, что они добывают почти половину всего мирового урана. В середине января в «Казатомпроме» заявили, что в этом году Казахстан снизит добычу на 10%, до 21,8 тысячи тонн. В мировом масштабе это будет означать сокращение добычи на 3%.
«Будет лучше для наших акционеров, чтобы эти стратегические казахстанские ресурсы на некоторое время оставались в недрах земли, чем были бы использованы в текущей ситуации перенасыщенного рынка. Уран будет реализован при более благоприятной ситуации на рынке в ближайшие годы», – пояснил решение компании ее глава Аскар Жумагалиев.
И действительно, цены на уран начали расти. После падения ниже $19 за фунт в конце прошлого года сейчас уран торгуется на уровне $23. Это максимальное подорожание урана за последние месяцы – в целом за 2016 год это сырье подешевело на 41%, достигнув минимальной стоимости в ноябре.
Впрочем, одним сокращением добычи Казахстан ограничиваться не собирается. Еще весной прошлого года, когда стоимость урана колебалась в районе $27, стало известно, что «Казатомпром» создает специальный фонд для избытков сырья, чтобы не продавать его в ближайшие три года по рекордно низким ценам.
Часть добытого урана будет резервироваться в 2016–2018 годах, а сбываться при благоприятной рыночной ситуации в 2019–2021 годах. При этом банк урана аккумулирует излишки добычи только самого «Казатомпрома», и это не коснется его партнеров по совместным предприятиям: французской AREVA, канадской Cameco и находящейся под контролем «Росатома» Uranium One, которой принадлежит более 20% от общей добычи урана в Казахстане.
Для избытков казахского урана было найдено еще одно подходящее место – в Банке низкообогащенного урана, который в 2017 году создаст на Ульбинском металлургическом заводе Международное агентство по атомной энергетике.
Закон о строительстве соответствующего хранилища Назарбаев подписал в декабре прошлого года, несмотря на многочисленные протесты экологов и общественности. По планам МАГАТЭ, которое курирует этот проект, на начальном этапе в банке, расположенном, к слову, всего в ста километрах от границы с Россией, будет сосредоточено до 90 тонн ядерного топлива для АЭС.
Затраты самого Казахстана на проект стоимостью $150 млн ограничиваются лишь $5 млн, основную сумму внесли фонд «Инициатива по сокращению ядерной угрозы», США, ЕС, Кувейт, Норвегия, ОАЭ. В «Казатомпроме» рассчитывают, что производиться топливо будет именно из местного сырья.
Расширить спрос
Разумеется, просто откладывая запасы урана до лучшего времени и сокращая добычу, стимула развитию отрасли не придашь. Поэтому основные надежды Казахстана в этом направлении связаны с расширением рынка сбыта и линейки предлагаемых для продажи товаров. И основное внимание «Казатомпрома» здесь обращено на Китай.
Сегодня Китай – основной покупатель казахского урана (доля КНР в урановом экспорте Казахстана, по некоторым оценкам, превышает 60%). Еще в 2009 году было заключено соглашение о поставках в Китай до 2020 года 24,2 тысячи тонн урана, но уже давно стало понятно, что эта цифра будет превышена – только за 2012–2013 годы Китай импортировал из Казахстана 24,5 тысячи тонн. Сырье из казахстанских рудников составляет около 75% от всего урана, импортированного Китаем. Так что по крайней мере от избыточных запасов Пекин поможет Астане избавиться, ведь снижать объемы закупок в Китае не собираются.
В настоящее время в Китае эксплуатируется тридцать и строится еще более двадцати атомных энергоблоков. Из десяти реакторов, запущенных в мире в 2015 году, восемь приходятся на Китай. Китайцам, как и Казахстану, чужды проблемы, присущие Австралии, – интересы госкомпаний там ставят выше мнения экологов или местных жителей.
Казахстан до сих пор так и не начал производить готовое топливо для АЭС на собственной территории – только в 2013 году республика начала обогащать уран на Уральском электрохимическом комбинате в России. Однако в «Казатомпроме» рассчитывают полностью освоить этот цикл к 2025 году, что предполагает новая стратегия госкомпании, и Пекин ей должен в этом помочь.
Помимо Китая, Казахстан уже стал крупнейшим поставщиком урана в США и Францию (пока эти страны лидируют по количеству эксплуатируемых АЭС и энергоблоков) и подключился к сделке по иранской ядерной программе. Соглашение гарантирует Тегерану возможность покупать природный уран, и Казахстан старается взять на себя часть этих поставок.
Тем более, как ранее заявлял Назарбаев, сделка с Ираном стала возможна лишь благодаря его стране. По словам елбасы, Исламская Республика пошла на компромисс в обмен на 60 тонн природного урана, который ей предоставила Астана. Хотя до сделки с Тегераном власти Казахстана категорически отвергали какое-либо отношение к иранской ядерной программе.
За счет Казахстана намерена полностью обеспечивать свои потребности ураном и Украина. Во всяком случае, такие планы декларируются в Киеве, где хотят полностью отказаться от сотрудничества с Россией в этой сфере, и Казахстан тут становится самой простой заменой.
В целом расчет Казахстана на будущий рост цен выглядит вполне оправданным. Несмотря на постоянные разговоры об отказе от атомной энергетики, в 2016 году, по данным МАГАТЭ, в мире работали 442 атомных реактора, а к 2032 году их число должно вырасти до 650; объем потребляемого ими урана должен удвоиться. Помимо Китая, новые АЭС строятся в Индии, Южной Корее, ОАЭ, Иране, Турции, ЮАР.
Временное снижение добычи и грядущий рост спроса на уран для новых реакторов неизбежно скажется на ценах, если не завтра, то в ближайшие 5–10 лет. Вот тогда в Казахстане, который к тому времени, возможно, обзаведется и собственной АЭС (на сегодняшний день имеющиеся планы по строительству станции заморожены), почувствуют приятное бремя лидерства на урановом рынке.
Казахстану действительно повезло с природными ископаемыми. Просто нужно разумно распорядиться ими. И, похоже, сегодня у республики на самом деле есть реальный шанс укрепить и даже улучшить свои позиции на урановом рынке. Однако самое главное — чтобы этот шанс был использован не для пополнения карманов чиновников различных рангов, а в интересах всей страны и ее граждан.
