Рассуждения о «китайской угрозе» является в равной мере востребованными как на обывательских кухнях, так и в самых высоких кабинетах. Различные версии «китайской угрозы» стали непременными темами анекдотов и серьёзных многостраничных научных исследований. Самые разные люди, начиная с охранника на алматинском рынке и вплоть до новоизбранного президента США, готовы всерьёз и самым заинтересованным образом рассуждать о противодействии этой угрозе с Востока. В Казахстане уже не раз вспыхивала ожесточённая полемика и даже акции массового протеста из-за опасений по поводу попустительства проискам коварных коммунистических вождей Поднебесной империи.
Отдающие расистским душком предупреждения и пророчества о грозящей миру «жёлтой опасности» звучат на страницах и в эфире ведущих СМИ многих стран. Неоспоримые факты наличия огромных малозаселённых просторов российских регионов Дальнего Востока и Сибири и такого же огромного демографического перевеса соседнего Китая наводят многие миллионы россиян на неприятные мысли о близких перспективах китайской экспансии. Притом, что в культурном и экономическом смысле она уже стала повседневностью для населения этих регионов.
Неоспоримая реальность того, что в одном из 50 китайских городов с многомиллионным населением Шанхае больше населения, чем во всём Казахстане не может оставить никого безразличным к разговорам о китайской экспансии. Повсеместное засилье китайского ширпотреба, китайского промышленного оборудования и электроники, глобальное экономическое проникновение китайских трудовых мигрантов и китайских кампаний вызывают во многих странах тревожные чувства и негативные ожидания по поводу будущих перспектив развития процессов глобализации по-китайски.
Огромная экономическая и финансовая мощь «Большого Китая» (Китай, Тайвань, Гонконг, Макао, Сингапур), китайских диаспор в Малайзии и Индонезии уже обеспечила доминирующую роль Китая на Дальнем Востоке и в Юго-Восточной Азии. В Азиатско-Тихоокеанском регионе Китай на равных конкурирует с США и Японией за лидерство. Китай основной торгово-экономический партнёр для Евросоюза, Японии и США. Китай строит шоссейные, железные дороги, морские порты и аэропорты, нефте- и газопроводы в Латинской Америке, Африке и Евразии. Такая геоэкономическая роль социалистического Китая на мировом капиталистическом рынке настораживает и вызывает опасения правящих кругов ведущих стран Запада.
Поистине глобальная сеть китайского промышленного, военного и информационно-технологического шпионажа, опирающаяся на вездесущую китайскую диаспору, никак не может внушать доверия к китайской внешней политике, несмотря на все заверения о приверженности «пяти принципам мирного сосуществования». Непрерывное и всё возрастающее по темпам, масштабам и качественным показателям наращивание военной мощи Китая, притом, что Китай уже сейчас обладает самой большой в мире армией, самым большим в мире количеством резервистов, заставляет многих самым серьёзным образом рассматривать эту страну как потенциальную угрозу безопасности всем соседним и близлежащим государствам.
По сути, «китайская угроза» - это понятие, имеющее три измерения: социально-демографическое, геэкономическое и геополитическое. Эти измерения формулируются обычно в терминах - экспансия, давление, проникновение, вытеснение, ассимиляция, поглощение, нашествие и широкомасштабная агрессия. Такими словами чаще всего и определяют смысл страхов и опасений, связываемых с «китайской угрозой». В идеологическо-пропагандистском отношении «китайская угроза» - явный аналог «советской угрозы» как идеологической страшилки эпохи «холодной войны».
Огромный демографический перевес Китая над соседними народами и странами существует не менее тысячи лет, но за всё это время нельзя найти, ни одного примера широмасштабной агрессии и массового переселения китайцев далеко за пределы территории их изначального проживания. Внутренняя Монголия, Тибет и Синьцзян-Уйгурский автономный район до сих пор остаются регионами с малочисленным китайским населением. Если внимательно посмотреть на карту плотности населения в КНР, то получается, что примерно 80% населения проживает на 20% территории.
На территории российского Дальнего Востока, Приморья, Восточной Сибири, Забайкалья никогда ранее конца XIX века не отмечено каких либо признаков многочисленного китайского населения. Начавшееся в 70-е – 90- годы XIX века переселение на эти территории китайцев никак не может считаться нашествием, экспансией ни по масштабам, ни по целям. Принципиально ничего не изменилось и в XX веке.
После 1950 года крупными операциями Народно-освободительной армии Китая (НОАК) являются: участие в Корейской войне в 1951 – 1953 годах, разгон ударной силы «культурной революции» отрядов хунвейбинов и цзаофаней в 70-е годы, попытка вторжения во Вьетнам в 1979 году и разгон массовой демонстрации на площади Тяньаньмэнь в 1989 году. Китайские войска воевали в Корее как союзник СССР и советским оружием. Вторжение во Вьетнам закончилась полным разгромом большинства боеспособных частей НОАК, что и привело к провозглашению политики «четырёх модернизаций». На данный момент НОАК – это опора правящего политического режима, государственный институт по обеспечению порядка и безопасности, прежде всего в самом Китае и на границах Китая.
Происходящее последние два-три десятилетия массированное техническое переоснащение и наращивание боевой мощи всех видов вооружённых сил Китая не вызывает никаких сомнений. Китайское руководство открыто называет Индию, США, Японию, Южную Корею странами, представляющими угрозу национальной безопасности. Тайвань, который объявляется в КНР составной частью Китая, имеет договор о военно-политическом союзе с США. Руководствуясь геополитической доктриной становления многополярного мирового порядка, китайское руководство самоопределяет свою страну одним из полюсов обеспечения международной безопасности на глобальном уровне. Такой статус предусматривает наличие у Китая соответствующего военно-политического потенциала и военно-технического арсенала.
Любая полномасштабная агрессия Китая в любом направлении будет иметь самые серьёзные социально-демографические и разрушительные социально-экономические последствия для самого Китая, поскольку спровоцирует массированное применение ядерного оружия, приведёт к морской и транспортной блокаде. Экономическая война Китая против Запада может привести к массовому взрыву социального недовольства в крупнейших мегаполисах Китая. Совсем непонятной представляется мотивация такой глобальной агрессии, если только не полагать о наличии у коммунистического руководства Китая планов совершения «мировой социалистической революции». Других вариантов установления китайского мирового доминирования или глобальной «китаизации» не просматривается.
Вовлечённость Китая в процессы глобализации, постоянное усиление роли Китая в этих процессах, конечно же, означает растущую зависимость мира от Китая, но в не меньшей мере это приводит к усилению подверженности самого Китая обратному влиянию остального мира. Никогда за всю свою историю Китай не оказывался в такой мере зависимым от политического и социально-экономического развития в других регионах мира. В характере и направленности воздействия такой зависимости на китайское общество и непредсказуемости ответа Китая на влияние процессов глобализации и заложена не гипотетическая, а вполне реальная «китайская угроза».
Многотысячелетняя закрытость, этноцентричность китайской цивилизации, сформировала у китайцев своего рода этно-культурный расизм, выражающийся в укоренившихся в массовом сознании китайцев представлениях о превосходстве своей культуры и своей государственности. Столкновение этих установок и стереотипов китайского национального самосознания с экономическими, политическими и культурными реалиями современного глобализирующегося мира может привести к опасным и разрушительным последствиям и для Китая и для всего остального мира.
Китайский фальсификат любых товаров и торговых марок, пренебрежительное отношение к качеству поставляемых «варварам» товаров, неумение беречь свою окружающую среду, а уж тем более природу «окраинных земель» выражают не только вульгарность экономических мотиваций китайцев, но и социально-культурное восприятие китайцами западной «свободно-рыночной» потребительской цивилизации. «Китайская угроза» в определяющей мере состоит в цивилизационной альтернативности китайского участия в процессах глобализации, которую китайцы не могут, да не особо и стараются скрывать, а все другие воспринимают такую глобализацию по-китайски как «китайскую угрозу» самим основам своего природно-экологического, этнокультурного, экономического и политического существования.
Партократическая политическая элита Китая, проявившая чудеса гибкости и приспособляемости к экономическим, научно-технологическим, социально-культурным модернизационным влияниям глобализации, жёстко пресекала и пресекает все попытки привнести в политический строй Китая начала децентрализации и демократизации. Категорическое неприятие правящей верхушкой необходимых политических преобразований, отвечающих на потребности стремительно трансформирующегося китайского общества, неизбежно ведёт к политическим конфликтам и потрясениям, последствия которых теперь уже точно не останутся только внутренним делом самого Китая.
Выдвижение в 2013 году китайским руководством геэкономического проекта «Нового шёлкового пути», предусматривающего создание сориентированной на Китай трансевразийской сети коммуникаций, вызвало самые противоречивые и неоднозначные отклики. Энергичные усилия Китая по реализации этого проекта и вовлечению в него самых различных государств воспринимается многими как явное свидетельство наличия китайских притязаний на глобальное экономическое доминирование.
В действительности, этот проект скорее свидетельствует об обратном – о понимании китайским руководством зависимости своей страны от развития процессов глобализации и стремлении обеспечить максимально благоприятные условия участия в этих процессах. Присоединение в 2015 - 2016 годах к этому проекту Казахстана, всех остальных государств Центральной Азии и России – это выбор, продиктованный интересами этих стран, а не «китайской угрозой». Все те коммуникации, которые будут построены на этом «новом шёлковом пути» при всей их несомненной экономической значимости могут в определённой мере стать каналами трансконтинентального межцивилизационного взаимодействия, благодаря которому образуется духовное «поле» понимания и взаимного доверия.
Китай на рубеже XX - XXI веков занял подобающее этой древней цивилизации место в мировом развитии и наступивший XXI век неизбежно станет китайским столетием в том смысле, что роль, которую предстоит сыграть Китаю, станет определяющей для судеб всего человечества. Осознание этой глобальной ответственности интеллектуальной и политической элитами Китая в диалоге с элитами других ведущих стран и представителей цивилизаций должно стать непременным условием преодоления угрожающих, пагубных последствий вовлечения Китая в процессы глобализации.
