Намерение Казахстана перевести казахский алфавит с кириллицы на латиницу продолжает бурно обсуждаться российскими СМИ. Версий, по каким причинам Казахстан пошел на этот шаг, обнародовано бессчетное количество. Основная версия — отход от России в сторону Запада. В последние дни эта версия была уточнена — уход от России в сторону Турции, которая собирается воссоздать Османскую империю и распространить свое влияние вглубь Центральной Азии, на восток, за пределы Каспия. Вот что пишет об этом автор сетевого издания «Взгляд. Деловая газета» (https://vz.ru) Дометий ЗАВОЛЬСКИЙ, историк, архивист.

В середине ушедшего месяца апреля заметными информ-поводами стали два рубежных события разного масштаба, но, как кажется, одного вектора. Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев вновь и, похоже, с окончательным намерением заявил о переводе казахского языка (к 2025 году) на латинскую графику. Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган одержал победу на референдуме, превращающем Турцию в суперпрезидентскую республику, и заявил, что это победа над теми старыми внешними силами, теми, кто «имеет мировоззрение крестоносцев».

Теперь за этими немало обсуждавшимися новостями последовали отголоски.

Досадное крушение к северу от Босфора шедшего под андреевским флагом разведывательного корабля «Лиман» повлекло за собой опасения, что до поднятия судна турецкие соседи, несмотря на сочувственные ноты, не преминут ознакомиться с техническими секретами российского флота.

Вместе это напомнило о том, что на Черном море сейчас, несомненно, имеются два главных хозяина, и бóльшая акватория контролируется уже не белым с синим, а красным флагом с полумесяцем, настроенным на дальнейшее утверждение.

Президент же Назарбаев, весомо выждав время, разъяснил, что переход на латиницу отнюдь не означает отказа от русского языка и русской культуры, но Казахстану следует стремиться к трехъязычию, активно изучая английский.

Надо сказать, что доктрина трехъязычия в бытность президентом Гейдара Алиева уже провозглашалась в Азербайджане, где еще раньше, в 1992 году, был без промедления вместо кириллицы введен латинский алфавит – по образцу, принятому в Турции.

Так что шутки в духе «Как теперь казахи будут обозначать свой любимый звук Ы?» более чем неумны.

Советские казахи уже пользовались латиницей в 1929–1940 гг. Турки обозначают звук Ы с помощью I без точки, поляки посредством Y, румыны и валлийцы тоже справляются. Можно еще задаться вопросом: каким образом казахи будут обозначать свои любимые и характерные согласные звуки, например Ш и Ж (исторически соответствующие турецким ДЖ и Ч – да поправят меня знатоки, если это не так)?

Будут ли в казахской письменности, несмотря на отличия фонетики казахского языка от турецкого и иных тюркских языков, вновь, как и в 30-е, применяться буквы, делающие написание казахских слов общетюркского происхождения сходным с турецким?

Если создававшиеся в 1920-е годы в видах революционного сотрудничества народов Востока латинские алфавиты тюркских народов СССР естественным путем оказались близки введенному не без их влияния в 1928 году турецкому кемалистскому, то теперь у элиты Казахстана нет никакого резона требовать, чтобы новый казахский алфавит был намеренно отдален от письменности крупнейшего в мире тюркоязычного народа.

Не на английский же транслит переходить, что, впрочем, при казахской фонетике – дело совсем безнадежное.

Можно спорить о том, насколько введение латинской графики осложнит использование литературы, отпечатанной на казахской кириллице, но для интересов России главное – не судьба советских изданий Абая и книг по истории советского Казахстана, а то, что шаг, делаемый сейчас Казахстаном – это, скорее всего, шаг в сторону Турции.

Если принятые еще в 90-е гг. узбекская и туркменская латиницы имеют, скорее, изоляционистский характер, соответствуя характеру сложившихся тогда политических режимов, то существуют основания полагать, что новая казахская латиница будет, подобно азербайджанской, иметь интеграционистское значение.

Власти Казахстана понимают, что Россия никуда от них не уйдет, а вот сами они вольны делать сколько угодно шагов от нее прочь и выстраивать свою систему геополитических сдержек и противовесов.

Тем временем победа Эрдогана на конституционном референдуме может стать серьезным шагом на пути Турции в сторону неоосманизма.

Несмотря на сохранение восходящего к Мустафе Кемалю Ататюрку республиканского, светского, малодержавного антуража (Турция – национальное государство без прежних претензий на халифскую, падишахскую и кесарскую власть над мусульманами и немусульманами, тюрками и нетюрками), бывший мэр Стамбула, бывший премьер и нынешний авторитарный президент Турции, судя по всему, намерен гнуть свою линию по качественному преобразованию державы.

В пользу Турции пока что – продолжающийся рост молодого (средний возраст – 30 лет) восьмидесятимиллионного населения.

При уже наметившейся латентной депопуляции (в среднем 2 ребенка на одну женщину, а в стамбульской агломерации и мраморноморском регионе – уже полтора) страна имеет еще несколько десятков лет на демографическое расширение и даже при дальнейшем сокращении рождаемости к 2040 году вполне может перевалить за 100 миллионов.

В пользу Турции – наличие многочисленных и сплоченных турецких диаспор в ряде стран Евросоюза (3–4 миллиона человек в Германии, по полмиллиона – в Австрии и Нидерландах). В пользу Турции – многомиллионное, никем честно не исчисленное тюркское меньшинство (точнее – нетитульное население) Ирана и тюркские, а также черкесские, родственные турецким черкесам меньшинства в ряде арабских стран.

В пользу Турции – демографическое ослабление Евросоюза и России, слабое представление этих акторов о том, как работать по растущему тюркскому и в целом мусульманскому населению как в своих границах, так и за пределами оных. В пользу Турции – дистанцирование от России бывших республик Советского Союза и цивилизационный поиск новых тюркских государств: Азербайджана, Казахстана, Узбекистана, Киргизии (где после заявления Назарбаева тоже подняли тему возвращения к латинице).

В пользу Турции – наработанный инструментарий турецко-тюркского и турецко-черкесского сотрудничества, пантюркистской пропаганды, неправительственных организаций, спецслужб, укорененной агентуры на местах (при этом за рубежом турецкое неформальное влияние традиционно имеет куда более выраженную религиозную окраску, чем государственно одобряемая общественная жизнь в самой Турции).

В пользу Турции при этом – и привлекательность относительно светской турецкой культуры для мусульман-неарабов, и помогающий ей в этом арабский религиозный и национальный шовинизм, и статус давнего, но вольно себя ведущего союзника США.

Турецкая мельница мелет медленно, но мелко.

Уже в ноябре 1991 года, при еще живом Союзе, в Стамбуле прошла пантюркистская конференция представителей тюркских народов СССР и РСФСР, призвавшая ко всеобщему переходу на латиницу турецкого образца (чему в Российской Федерации воспрепятствовал спешно принятый, прежде всего из-за Татарстана, закон об обязательной кириллической основе для алфавитов народов России – но давление протурецкого латинизаторского лобби в Татарстане сохраняется).

Грандиозным пропагандистским успехом 2010-х годов, прежде всего на постсоветском пространстве, оказался турецкий сериал «Великолепный век». Можно предположить, что следующая задача турецкой массовой культуры – создание привлекательного образа доосманского прошлого, сельджукского и глубже, в глубины Центральной Азии.

Мы наверняка услышим, что «крестоносцев побеждали не арабы, а турки» (не только при Никополе, Варне и в ходе вчерашнего референдума, но и в пустынях Палестины); «Персия «Тысячи и одной ночи» – это страна, которой правили не персы, а турки» и т. д.

Так будет решаться главная практическая проблема на пантюркистском пути: обосновать, что турки имеют право отождествлять себя не только с тюркскими огузскими народами (азербайджанцы, крымские татары, исторические печенеги), но и с иными тюрками, от Поволжья до Синьцзяна.

У Турции сейчас имеются очень неплохие перспективы на создание своего блока в случае дальнейшего ослабления геополитических соперников, прежде всего – проседания России.

Несмотря на отсутствие общей границы, Азербайджан давно уже является фактически младшим партнером Турции. Не исключено, что на очереди именно Казахстан, заинтересованный в обретении союзника, не только уравновешивающего российское влияние в регионе, но и надежного, если придется играть против иных российских партнеров, особенно Узбекистана.

Там, где Россия будет по-прежнему стремиться к советской равноудаленности («За столом никто у нас не лишний»), Казахстан заинтересован в чем-то более евро-азиатском.

А посему, если заявление президента Назарбаева о старте перехода на латиницу в самом деле имело демонстративный характер, увязать оное правильнее не с обстрелом сирийской военной базы американскими ракетами, о чем поспешили заявить иные ненавистники нынешнего Кремля, а, пожалуй, с визитом в Кремль президента Узбекистана.

В случае же действительно катастрофических событий – откола от Ирана граничащего с Турцией Иранского Азербайджана, смуты в бывших среднеазиатских республиках СССР, которая вполне может разразиться по экономико-демографическим и религиозным причинам, наконец, в случае слишком откровенной китайской экспансии – не исключено, что на повестку дня открыто встанет вопрос о создании (во имя сохранения мира, стабильности, светских ценностей и национальных традиций) новой турецкой империи, теперь уже, подобно сельджукской державе, простертой на восток, через Каспий.

Впрочем, России не стоит отказываться от борьбы за свою сферу влияния.

В международных отношениях в большинстве случаев «партнер» – это соперник. И признание этого факта не требует постоянной всеобщей мобилизации и неостывающего пропагандистского накала.

Во-первых, Российская империя с одной стороны, а с другой – Франция, Англия, Австрия, позднее Германия и Италия были соперниками и находились в холодном противостоянии, переходившем иногда в горячее, что не мешало им сотрудничать и держаться в рамках аристократических приличий.

Во-вторых, и у сильной Турции гораздо больше уязвимых мест, чем у Ахиллеса. Впрочем, как и у каждого из наших соперников.

В конце концов, хотя кемалистская графика годна к новоосманской службе, из Казахстана сообщают, что там еще так и не заявлено, на какую именно латиницу решено переходить.

Строить какие-либо прогнозы о направлениях внешней и внутренней политики Казахстана — дело неблагодарное. У нас сбывшиеся прогнозы аналитиков и политологов можно по пальцам пересчитать. Такая вот непредсказуемая страна. Так что в какую сторону уведет латиница Казахстан (если, конечно, латинизация состоится) — ни одна гадалка не угадает.

А известно это лишь одному человеку в стране. И этот человек — президент Нурсултан Назарбаев, который несколько дней назад, комментируя переход на латиницу, сказал: «Я слышу разные опасения. Но мы не отойдем от кириллицы, мы не забудем русскую культуру и русский язык. Через русский язык мы изучали мировую культуру, он всегда с нами останется. Наш сосед всегда рядом, и мы всегда будем сотрудничать».