Мы расстались во всеобщем недоумении: как так получается?! С одной стороны, каждому из нас картину окружающего мира формирует наш мозг на основе моделей, которые он строит. Но каждый из нас неоднократно убеждался, что наши мозги сильно различаются. И опыт наш варьируется в крайне широких пределах. А с другой стороны, мы все все-таки договариваемся. Мы все сходимся в том, что одинаково выделяем разные цвета, разные угрозы, разные эмоции и т.п. И это я ведь еще не говорю о материях более тонких. Как это получается? Тому есть два очень интересных объяснения.
5. НАШ МОЗГ – СКУПЕРДЯЙ
Если быть более точным, я должен сказать так. Наш мозг пытается минимальными средствами решать максимально возможное количество разнообразных задач. В перспективе своего развития – даже задачи, о появлении которых заранее ничего не известно. Это все для того, чтобы наше поведение было максимально адаптивным. Совершенно очевидно, что никакие сколь угодно длинные геномы не способны запасти и передать нам знания о том, что предвидеть невозможно. Ведь эти знания неисчерпаемы (мы к этому еще вернемся). Но огромно и разнообразие ситуаций, в которых может оказаться млекопитающее в среде, достаточно естественной для эволюции этого вида. Ведь разнообразие таких сред также бесконечно. Эволюция нашла выход в том, что мы получаем посредством генетической информации конечный набор программ врожденного поведения, используя которые, комбинируя которые, мы в состоянии добывать знание, нужное для того, чтобы вести себя адекватно ситуациям, в которых мы оказываемся. Типичный пример – условные рефлексы.
Вот, к примеру, – кошки. Мы переезжаем с кошкой в новый дом. Первым делом начинает работать первая врожденная реакция животного – спрятаться, поскольку принципиально новая ситуация, прежде всего, чревата неожиданными опасностями. Кошка прячется так, чтобы ее не видели, а она все слышала своим уникальным слухом. И через некоторое время она убеждается, что мы ведем себя как обычно. Это для нее сигнал, что все не так плохо, как инстинкт заставил ее думать с самого начала. И тогда следом включается другая врожденная программа, очень важная для нее – она начинает тщательное, подробнейшее исследование нового пространства, в котором она оказалась. Ее мозг строит новую модель своего пространства. И только убедившись, что эта модель построена, кошка вспоминает, что давно не ела. Но если мы приличные хозяева, то кошка уже знает, где стоят ее миски. А если мы не успели этого сделать, то включается ранее выработанный ею условный рефлекс, который позволяет ей дать нам понять, что ее пора кормить. А это, в свою очередь, позволяет нашей памяти догадаться, что эти ее движения и звуки сигналят: надо кормить нашего питомца. Итак, чтобы адаптироваться к новой ситуации кошка использовала весьма ограниченное число врожденных программ поведения.
У кошек два языка прямого общения. Друг с другом они общаются на языке тела (особенно – хвоста). Это врожденная система общений вида кошачьих. Врожденность обеспечивает взаимопонимание. Но у них есть возможность издавать и звуковые сигналы. Некоторые из них генетически используются ими в очень важных чисто кошачьих ситуациях. Но, живя с людьми, кошки, учитывая нашу неспособность понимать их язык тела, изобретают, каждая на свой лад, язык общения с нами, используя врожденную способность издавать всевозможные звуки. У меня были в течении моей длинной жизни разные кошки, и каждая из них придумывала для меня свой язык. И все они были разные. Сейчас у нас кошка Лися. И я поражаюсь богатству ее языка. Это не только обычное мяукание разного толка. Это еще куча звуков, для которых я даже слов не могу подобрать в нашем человечьем языке. Но мне все понятно! Это ж каким талантом должно обладать животное, чтобы обучить нас, бестолковых, своему языку, в котором несколько сот слов, как минимум. Матурана и Варела называют такие взаимодействиями между разными замкнутыми живыми системами очень скучно: структурное сопряжение. А у меня постоянно такое ощущение, что с разными членами семьи она разговаривает на разных своих языках, в чем я не нахожу ничего удивительного. Это удобно и добавляет к общению приятный оттенок интимности. Для кошки, конечно.
Вспоминается, кстати, известный анекдот времен моей молодости. Сидят две обезьяны в соседних клетках в лаборатории этологов-бихевиористов. Молодая спрашивает ту, что постарше: «Слушай, что это они все говорят – условный рефлекс, условный рефлекс. Что это такое?». «Ха!» – вторая отвечает – «Сейчас объясню на примере. Видишь часы на стене? Когда маленькая стрелка будет смотреть точно направо, начнут попеременно мигать красная и зеленая лампочки; потом зазвенит звонок, и тогда та толстая симпатичная дамочка в белом халате принесет нам бананы». Короче говоря, совместная жизнь кошек и людей, когда кошки нас приручали, заставила их использовать комбинацию своих врожденных программ для формирования эффективного структурного сопряжения с нами. Пройдет пара миллионов лет, и если мы, гордые сапиенсы, не истребим себя и кошек, то, возможно, появится у нас с ними и общий язык. Жалко, что меня тогда не будет. Я бы их о многом поспрашивал.
И еще, каждый из нас, живущих вместе с кошкой, обратил внимание, что кошки регулярно совершают тщательные обходы-ревизии контролируемого ими пространства. Тем самым они освежают и тестируют свою модель этого пространства, если интерпретировать такое поведение в терминах модели байесовского мозга. Это особенно важно, когда живешь с людьми. Мало ли что они еще могут выкинуть?
6. ЗА ПРЕДЕЛАМИ МОЗГА-СКУПЕРДЯЯ
Но вернемся к нам, людям. Нас отличает от предшественников на дереве эволюции три взаимосвязанных свойства: (1) развитая коммуникация (язык); (2) представление о времени, разделение на прошлое, настоящее и будущее; (3) склонность к прогнозированию. Их сочетания рождают огромное количество разнообразных последствий. Например, представление о существовании будущего вместе со склонностью прогнозировать (она стала развитием ориентировочного рефлекса) рождают возможность осознанного вопрошания вроде: «Что будет, если… ?». «Осознанное» здесь имеет смысл проявления целенаправленного любопытства, артикулируемого в сфере коммуникации посредством языка. (Конечно, первоначально оно может быть вызвано случайными обстоятельствами). Язык вместе с представлением о будущем могут рождать практику и идею передачи знаний и навыков тем, кто моложе (детям, например) и вообще другим. Последнее развивает язык. Развитие языка способствует развитию нашей социальности. (Они вообще очень взаимосвязаны. Например, «клоачный» язык неотделим от социальности соответствующего качества). И все вместе взятое способами, указанными выше, в конечном итоге рождает культуру вместе с ее эволюцией.
Дальше мне понадобятся следующие соображения. Живые существа, вроде нас и прочих животных, обладают некоторыми функциями (способностями, возможностями, жизненными процессами и т.п.). Вот, рассмотрим, к примеру, такую жизненно важную штуковину как пищеварение. Это процесс механической, физической и химической обработки пищи, с тем чтобы результаты такой обработки могли быть усвоены в финале при всасывании нужных нам компонент обработки в кровь и лимфу. Но мы редко задумываемся о том, что механическую, физическую и химическую обработку пищи мы начинаем до ее попадания внутрь нашего организма, в процессе приготовления пищи. И сей процесс вынесен за пределы организма на костры, мясорубки, микроволновые печи, соковыжималки, сковородки, кухни, столовые, рестораны. Огромная часть нашей культуры возникла из идеи что-то сделать с добычей прежде, чем отправлять ее кусками в рот. Это началось с опыта предварительной тепловой обработки пищи на костре, который привел к колоссальному рывку в развитии нашего вида, поскольку, обрабатывая пищу на огне, мы резко сократили энергетические затраты организма на «обработку» пищи в пищеварительном тракте и смогли сбереженную энергию тратить на кучу других важных дел: не только на размножение, но и на выдумывание всякого нового, интересного и полезного.
Точно также эволюция снабдила нас симпатичными частями тела для передвижения. Но и тут мы не успокоились, и выдумали кучу приспособлений для той же цели, начиная с некоторых прирученных животных, и заканчивая космическими ракетами. Мы придумали бинокли и телескопы для нашего зрения; мы придумали приспособления для общения на гигантские расстояния – от костров и барабанов до Интернета. Знания, которые каждый из нас накапливал в голове в процессе рефлексии собственного опыта, мы подкрепили книгами, библиотеками, обучением, наукой. У нас появилось искусство, чтобы усиливать и расширять нашу эмоциональную жизнь. И даже свой мозг, который мы умеем иногда использовать для анализа поступающей к нам информации, мы подкрепили компьютерами.
Все, что я перечислил, это разные части нашей культуры, которая является продолжением каждого из нас, продолжением любых наших врожденных возможностей и способностей. Овладевая достижениями нашей культуры, каждый из нас становится, в определенном смысле, больше и больше. Каждый из нас – не только наше тело, но и все то, чем мы овладели в нашей культуре. Ведь все это – наши продолжения, как изготовление пищи на огне. И есть еще одна очень важная функция культуры – формировать общие представления об окружающем нас мире, вопреки тому, что по отдельности каждый из нас живет в замкнутом мире галлюцинаций, услужливо создаваемых собственным мозгом каждого из нас. С этого места мы двинемся дальше в следующем тексте.
Продолжение следует
