Мы видим, что казахстанское здравоохранение сейчас находится в кризисе. И меры, которое правительство принимало последние два месяца, не принесли ожидаемого эффекта. Вирус же показал, что с ним не получится «имитировать» как до этого удавалось с демократией, политикой и экономикой, благодаря нефтяной игле, на которой мы сидели все это время. Имитация образовательного процесса привела к появлению поколения непрофессиональных работников во всех отраслях. Карантинные меры свелись практически к комендантскому часу, когда свободные граждане оказались в ситуации, когда их права были ограничены. Об этом можно говорить долго и много, но сегодня я хотел бы остановиться на пенитенциарной системе.
В свете непростой ситуации с вирусом в Казахстане, нашу уголовно исполнительную систему можно назвать «эпидемиологической бомбой». Выражают тревогу примеры неконструктивного поведения сотрудников УИС, когда они, не признавая факт заражения в учреждении УК 161/1, приведшее, по словам осужденных, к диарее у большой группы осужденных, инициировали судебные процессы, которые проиграла правозащитница Елена Семенова, давшая огласку этим жалобам. Также, как недавний случай, когда в Кокшетауском приемнике-распределителе умирают административно арестованные граждане от до сих пор невыясненного синтетического вещества. И это только те примеры, которые лежат на поверхности, получившие общественный резонанс.
Почему власти поступают так? Неужели они думают, что нам необязательно знать, что происходит внутри, за колючей проволокой? Ведь мы очень тесно взаимосвязаны. У каждого находящегося там гражданина есть родные, друзья, которые ходят рядом с нами. Сами заключенные тоже рано или поздно выйдут на свободу. И поэтому вряд ли будет правильным говорить, что мы не имеем отношения к тем, кто находится за тюремными стенами, что обществу безразлично происходящее и оно может отгородиться от тюремного мира.
В данный момент в Казахстане за решеткой находится более 39 000 человек, и мы занимаем 157 место в индексе количества тюремного населения на 100000 человек. Да, индекс снизился. Но 39000 наших граждан находятся в закрытых учреждениях. Там, где нет возможности получить квалифицированную медицинскую помощь, там, где нет условий для соблюдения личной гигиены, там, где нет социальной дистанции между людьми – это и есть эпидемиологическая бомба, идеальное место размножения коронавируса. Я уже не говорю о том, что иммунная система у осужденных ослаблена постоянными стрессами и несбалансированным питанием.
И бездействие правительства ставит под угрозу жизнь заключенных, персонала и широкой общественности.
В отсутствие надлежащего тестирования на вирус существуют опасения, что коронавирус не будет своевременно выявлен и локализован в карантинных помещениях и быстро распространится по учреждению. Отсутствие тестирования также ставит под сомнение цифры инфекции, предоставленные КУИСом.
ЧП и карантин поставили в трудное положение осужденных, которые были лишены семейных посещений – их единственной связи с внешним миром с начала кризиса.
Чтобы восполнить эту разорванную связь, которая вызвала жалобы, администрация колоний расширила доступ к видеосвиданиям и телефонным звонкам, но они вряд ли восполнят теплоту живого общения.
Строгие правила содержания под стражей и ограничение социальных связей усугубили изоляцию заключенных, что несомненно является дополнительным наказанием для осужденных.
Многие государства пошли на беспрецедентные меры по сокращению тюремного населения в связи с пандемией.
Верховный комиссар по правам человека Мишель Бачелет призвала пойти на такой шаг для того чтобы предотвратить смерти среди персонала и приговоренных к тюремным срокам.
Во Франции на свободу планируют отпустить осужденных за малозначительные нарушения, срок наказания которых подходил к концу – в общей сложности такая мера может затронуть до 6 тысяч человек.
Несколько сотен человек отпустят на волю в Германии. Правда, там заключенные после окончания вспышки должны будут вернуться в тюрьмы и отсидеть свой срок. Отпустить часть содержащихся в тюрьмах решили Иордания, Судан, Бахрейн, Индия и Канада.
Генпрокурор США Уильям Барр распорядился по возможности переводить заключенных из тюрем под домашний арест. Самые решительные меры предпринял Иран – в течение марта в стране отпустили на волю около 200 тысяч человек, среди них много политических заключенных.
К сожалению, проект амнистии к юбилею Победы, который бурно обсуждался в соцсетях, так и остался на бумаге. А нам остается лишь надеяться, что вирус пройдет мимо пенитенциарных учреждений, реформа которых назрела и перезрела. Очень надеюсь, что обществу не придется в пожарном порядке решать эти вопросы и жалеть о упущенном времени.
