Бурное обсуждение в соцсетях и СМИ предложения главы государства о введении прогрессивной шкалы на индивидуальный подоходный налог едва не увело от главной темы в условиях низких цен на нефть и пандемии коронавируса – давно назревшего реформирования системы государственных финансов в целом.
Само это предложение не стало большим сюрпризом. Ведь в сентябре прошлого года, впервые выступая с трибуны Генеральной ассамблеи ООН в качестве президента Казахстана, действующий глава государства заявило своей приверженности построению современного государства всеобщего благосостояния и движению по пути всестороннего преобразования общества под девизом «Преемственность, справедливость, прогресс». А за полтора года до этого выступления предшествующим главой государства было заявлено о снижении ставки ИПН в 10 раз (!) до 1% сразу для 2 млн. казахстанцев или примерно одной трети наемных работников страны. Так что государство вполне последовательно движется к переходу, точнее, к возвращению прогрессивной шкалы ИПН в Казахстане. Ведь она действовала до 2007 года, после чего был введена фиксированная ставка ИПН для всех физических лиц в 10%. Кстати, тогда же было поручено снизить с 2008 года социальный налог на 30%, чтобы стимулировать работодателей к повышению заработной платы работников. Еще государство приступило к снижению ставки НДС и ввело уменьшенную единую ставку налогообложения для субъектов малого бизнеса.
Причина столь неслыханного аттракциона фискальной щедрости была ясна – руководство Казахстана в 2006 году сформулировало стратегию вхождения страны в число 50-ти наиболее конкурентоспособных и динамично развивающихся государств мира. Для достижения этой цели помимо решения других задач было необходимо реформировать и налоговую политику. Правда, делалось это не во имя социальной справедливости, а в целях стимулирования диверсификации экономики, развития новых отраслей, малого и среднего бизнеса, привлечения иностранного капитала и ноу-хау. Тогда же государство четко заявило – оно берет на себя полную ответственность за поддержку лишь тех членов общества, которые действительно нуждаются в помощи. Политика социальной помощи сосредотачивалась не на нуждах социальных слоев, а на подготовке работоспособных граждан для входа в «пул работающих» через их переобучение и получение новых профессий.
Спустя 8 лет, в январе 2014 года, на свет появился план вхождения Казахстана в число 30-ти развитых стран мира со ссылкой на прогнозы, согласно которым в предстоящие 15-17 лет должно было появиться «окно возможностей» для очередного масштабного прорыва. По этому плану Казахстан превращался в страну с преобладающей долей среднего класса, добившись роста ВВП на душу населения к 2050 году до $60 тысяч, производительности труда в 5 раз до $126 тысяч и так далее. О реформе налогообложения и возвращении к прогрессивной шкале ИПН тогда не говорилось, что и не удивительно, – высокие цены на нефть и без того гарантировали весомую поддержку бюджета.
Теперь же в «тощие» времена в очередной раз подтвердилось неизбежное – значительная зависимость доходов бюджета Казахстана от колебаний мировых цен на нефть и другие сырьевые товары при растущих его расходах, и низкий уровень налогов к ВВП по сравнению не только с развитыми, но и многими развивающимися странами. А, как известно давно из статистических выкладок, чем выше уровень налогов к ВВП, тем выше и размер ВВП на душу населения. Проще говоря, чем больше платится налогов, тем лучше живут люди! Есть, конечно, и благополучные исключения из этого тренда, но их не так уж много. А посему, если Казахстан намерен продолжать движение к «Топ-30» государств мира, то вполне логично нашей стране никак не миновать отказа от прежнего либерального фискального курса с переходом к повышению ставок налогообложения в разных сферах. Уповать в этом движении на нефтедоллары Национального фонда не приходится, поскольку он, во-первых, может быстро истощиться, а во-вторых, изначально создавался для сбережения средств во имя будущих поколений казахстанцев.
Кроме того, явные проблемы возникли и со средним классом, который в последнее время обеднел по всему миру, и с малообеспеченными соотечественниками, которые так и не сумели интегрироваться в легальную экономическую жизнь, нуждаясь в растущей поддержке государства. Это также способствовало возвращению темы повышенного налогообложения доходов зажиточных казахстанцев в фокус внимания государства.
Есть и еще одна веская причина – это политика фискальной децентрализации, в рамках которой местным бюджетам передаются доходы, ранее поступавшие в республиканский бюджет. Делается это для того, чтобы стимулировать акиматы к развитию региональной экономики, повысить стабильность местных бюджетов и упростить администрирование таких доходов, так как они четко привязаны к территориям. В результате этой политики за местными бюджетами закреплены теперь поступления от ИПН, социального налога, налога на имущество, земельного налога, налога на транспортные средства, регистрационных и лицензионных сборов, госпошлин и другие. А с недавних пор в ведение местных фискалов перешли поступления от корпоративного подоходного налога (КПН) с малого и среднего бизнеса. Правда, этих доходов регионы пока не получают в результате решения главы государства освободить микро- и малый бизнес от уплаты налога от основной деятельности сроком на 3 года, принятого как раз в канун резкого падения мировых цен на нефть и начала пандемии коронавируса.
В итоге поступления от ИПН вполне логично заняли сейчас ведущую роль в казне регионов, ибо работающие во время карантина казахстанцы не получили никаких льгот по его уплате в отличие от бизнеса. Так, согласно данным Минфина, в бюджет Алматы поступило от ИПН за январь-март 57,2 млрд. тенге, тогда как от КПН – 39,1 млрд. тенге, социального налога – 38,7 млрд. тенге, бюджет Нур-Султана – соответственно 30,3 млрд. тенге, 16,1 млрд. тенге и 22,4 млрд. тенге. В целом же по местным бюджетам налоговые поступления за первый квартал составили 730,2 млрд. тенге, в том числе от ИПН – 240,4 млрд. тенге, КПН – 103,0 млрд. тенге, социального налога – 189,6 млрд. тенге. Центральные власти оказали регионам мощную финансовую поддержку, направив на места трансфертов на общую сумму в 663,2 млрд. тенге. Еще 13,1 млрд. тенге поступило от неналоговых поступлений, 16,2 млрд. тенге – от продажи основного капитала, то есть приватизации.
Так что фискальный расклад времен дешевой нефти и пандемии коронавируса вполне ясен. Поскольку возможности центра, то есть республиканского бюджета, по поддержке местных властей через трансферты теперь ограничены, то на местах надо изыскивать новые источники пополнения казны. На КПН акимам рассчитывать не приходится, поэтому и придется повышать поступления от ИПН и социального налога – другого просто не дано!
