Ключевой вопрос нынешней экономической ситуации – дальнейшая валютная политика. Падение цен на нефть, по сути, еще даже не стало отражаться на реальном падении экспортных доходов и поступлений в бюджет. Но население почувствовало это «авансом».
Обвал тенге и переход в свободное падение, казалось бы, в очередной раз доказали бесперспективность дальнейшего продолжения так называемой политики свободно плавающего курса.
Тем не менее, Национальный банк объявил о новой экономической реальности, в которой он «намерен способствовать формированию равновесного курса» тенге. Словом, вновь возобладала позиция тех экспертов, которые полагают, что поддерживать курс национальной валюты не стоит, поскольку приводит лишь к бесполезному «сжиганию» резервов Нацбанка.
Но, во-первых, обмен национальной валюты на иностранную не совсем верно считать «сжиганием». Ни с этической, ни с экономической точки зрения. Во-вторых, если Нацбанк не будет делать интервенции, это не означает, что последствий не будет. Просто они перекладываются на других. Будут «сжигаться» все накопления в тенге – пенсионные активы, депозиты в банках, средства Фонда обязательного социального медстрахования.
Например, пенсионные накопления в ЕНПФ составляют 10 триллионов 897 миллиардов тенге. Еще пару недель назад это было 28,67 миллиарда долларов, а теперь – только 24,5 миллиарда. Более 4 миллиардов долларов пенсионных вкладчиков, если пользоваться терминологией наших финансистов, «сгорели». Банковские вклады населения в национальной валюте на начало года составляли 9 триллионов 194 миллиарда тенге. Это означает, что потери из-за обесценивания уже превысили 3,5 миллиарда долларов. Итого – на 7,5 миллиарда сократились накопления казахстанцев. А обесценивание продолжается.
Нужно понять простую вещь – реальная покупательная способность денег при масштабном их обесценивании «сжигается» всегда. Вопрос только в том – чьими деньгами пожертвовать. Если мы решаем сберечь резервы Нацбанка, то в топку придется бросать накопления населения. Таков выбор заставляет делать нынешняя валютная политика.
То, что, отпустив курс, можно сохранить все как есть и прийти к стабилизации – иллюзия. Также, как и «равновесный» курс тенге, который, якобы, установит рынок. Рынок – это не более, чем небольшой круг валютных игроков, преследующих свои цели. Неслучайно по отношению к курсу валюты используется выражение «психологическая отметка». Оно подчеркивает, что формирование курса зависит от эмоций продавцов и покупателей.
«Равновесный» курс определяется субъективными оценками и паническими всплесками, а потом под него искусственно подводятся объективные основания.
Первопричина вовсе не в финансах. Она состоит в обвале добавленной стоимости, которые генерирует экономика. Продаваемая Казахстаном нефть теперь приносит выручки меньше почти наполовину. Это сбивает «цену» нашей национальной валюты. И восполнить эту брешь механическим ослаблением курса невозможно. Восполнение возможно лишь за счет увеличения добавленной стоимости.
Но вопрос в другом – именно казахстанская валюта наиболее нервно (если не сказать истерично) реагирует на удешевление нефти. Валюты других крупных экспортеров нефти тоже ослабели, но совсем не такими темпами. Курс канадского доллара снизился на 8%, кувейтского динара, ангольской кванзы и нигерийской найры – на 1,5%. При этом курс азербайджанского маната, иракского динара, катарского риала, дирхама ОАЭ, риала Саудовской Аравии, оманского риала остался без изменений. Эти государства зависят от экспорта нефти, но не воспринимают ее удешевление как сигнал к тому, чтобы мгновенно обвалить собственную валюту. (Даже сирийский фунт является гораздо более стабильным). Они приучили рынок к стабильности. Мы же напротив, приучаем к тому, что национальная валюта гиперчувствительна к сиюминутным колебаниям.
Нестабильность валюты – главный фактор, который отталкивает инвестиции, как внутренние, так и зарубежные. Поэтому настало время пересмотреть порочную политику курсообразования, защитить тенге, перспективы экономики и накопления населения.
