Меняя наши мозги на технологии, мы тем самым меняем и само человечество. Оно с неизбежностью трансформируется. Но в лучшую или худшую сторону? Сегодня мы отдали также право на мышление телесериалам, который способны как какой-нибудь ментальный конструктор разбирать мир и собирать затем его по-новому. И это тоже толкает нас и мир к развитию.
Нам долго казалось, что мы тоже живем в современном мире, как и другие страны. Однако мы прикоснулись к этому миру только в сфере потребления, поскольку производить такого уровня сами ничего не умеем, даже компьютеры или мобильные телефоны превосходят наши возможности, нам доступно только сборочные производства, да и то их практически нет. Мы как старик Хоттабыч, который сделал телефон-автомат просто золотым, решив, что именно это и требуется. Он не знал, что know-how там внутри, а не то, что он видит снаружи. Тот телефон можно было украсить изумрудами, но он все равно бы не заговорил. У нас образовался свой вариант карго-культа, когда мы забрали чужое потребление, не имея равного ему производства.
Люди прошлого должны были знать и уметь все. Дальнейшее развитие цивилизации вело ко все большей специализации. Эти потоки разошлись, и сегодня филолог не умеет держать молоток в руках, а слесарь – писать стихи. Есть, конечно, исключения, но в норме все именно так.
На этот процесс односторонней специализации наложилась профессиональная деградация. В стране в результате возникла нехватка как людей, умеющих работать руками, так и людей, умеющих работать мозгами. Что произошло, где и когда мы потеряли свое мышление, которое создало этот мир, которым мы активно пользуемся?
Холодная война удерживала нужный уровень и науки, и образования, и производства. Это был такой “погонщик” нужного качества. Когда холодная война ушла, исчезла потребность в качестве. Новые времена принесли одну потребность – в быстрых и легких деньгах. Именно создала зависимость от российских денег, породив десятку олигархов и сотни миниолигархов, стоящих на границе, по которой носились нефть, газ, металл, деньги между двумя странами. Ничего другого развивать не надо было. Активные люди получили капиталы, которые могли превращать их в западные товары для перепродажи в Украине.
Все это привело к трансформации мозгов граждан. Единственной формулой существования активности была “товар – деньги – товар”, которая могло кормитиь не только торговлю, но и таможню и налоговую. Нацеленность исключительно на финансовую составляющую всех процессов, разрушила все иные составные части современного общества.
Понятно, что другие страны в это же время придумывали и производили все эти новые “гаджеты”. И для того, чтобы спешить вперед, создавали специальные “подталкивающие” структуры. Бизнес заказывал фантастам видение будущего, сценаристы стимулировали мозги население сериалами о будущем, армия США создала отдельное Командование будущего, чтобы ускорить переход военных на новые методы и технику войны.
Важной точкой отсчета в этом процессе были университеты, включающие молодые мозги в процессы создания будущих технологий. Своеобразным кластером нового стала Силиконовая долина. Можно спорить, сколько нужно для страны людей с нормальным образованием. Точкой отсчета можно считать 10%. Но даже их сегодня сложно выпустить в Украине из-за того, что в определенной степени деградировали три важные сферы: науки, образования и медицины. Постепенно диплом перестал быть дипломом, превратившись просто в бумажку. Учить стало некому и некого…
Образование не остановилось, поскольку дети рождаются каждый год, а родители хотят их учить, но оно лишь мимикрирует под настоящее. Суррогатное обучение порождает таких же суррогатных специалистов, которые не в состоянии создавать новое, они только повторяют старое, хотя из потребителя знаний они должны становиться источником новых знаний.
Пока мы не можем решить даже проблему адекватного потребления старых знаний, поэтому до порождения новых руки не доходят, как и госфинансы. Страна не может обеспечить себя даже устаревшими знаниями в виде книг, поскольку в норме из-за изменения скорости создания нового его можно встретить в препринтах и статьях, но не в книгах, которые устаревает еще до своего выхода.
Мир уходит в прогнозах еще дальше, вообще теряя человека в системе государственного управления и отдавая его в руки технологий. Китай и США стоят впереди, используя технологии с разной степенью недемократичности. Россия имеет в планах такой же тип развития [1 – 3]. Но от планов до реализаций слишком большое расстояние. Одной из причин этого становится все возрастающая скорость изменений, к которой не приспособлен человек. Одновременно человек не может удерживать такие объемы данных, с ними могут работать только алгоритмы.
Технологии забрали у человека сначала память, уже в эпоху книги не надо было что-либо помнить. Правда, сначала это произошло в эпоху появления письменности. Потом ушли внимание и мышление. Человек и информация стали расходиться разные стороны. Пиком этого разрыва стал приход интернета и соцсетей. “Вершины” упали к ногам обычного пользователя, хотя считалось, что все произойдет наоборот – средний пользователь поднимется к “вершинам”. Но такого не может быть. Массовый продукт строится на его принципиальном интеллектуальном занижении, а не завышении.
Это еще одна причина, которую можно обозначить как падение интеллектуальных ресурсов человечества из-за передачи многих функций в сторону технологий. Расслабленное человечество сегодня активно потребляет исключительно развлекательный продукт. У него просто остается не так много времени на серьезное чтение, не говоря уже о думании.
А. Зализняк справедливо фиксировал: “Свобода печати и появление интернета — великие достижения нашей эпохи. Но у любых шагов прогресса есть также и свои теневые стороны. Ныне такой теневой стороной оказалось бурное развитие дилетантизма и падение престижа профессионализма. Об этом говорят представители самых разных наук и искусств. Например, Александр Ширвиндт с горечью пишет в своих воспоминаниях о Зиновии Гердте: «В эпоху повсеместной победы дилетантизма всякое проявление высокого профессионализма выглядит архаичным и неправдоподобным»” [4].
Казалось бы, интернет заменил телевизор: пассивное потребление информации стало активным. Но это лишь на поверхности. У человека забрали программу телепередач из газеты, но его “бег” в поиске источников вместо пассивного ожидания не является интеллектуальным процессом – человек все равно неизмеримо больше потребляет информации, чем порождает. Это та же система информационного потребления, только многократно усиленная. При этом возникает парадокс: чем больше информации человек потребляет, тем менее креативным становится его мозг, поскольку он подчинен полученной “лавине”. Или вернее сказать – раздавлен ею…
К тому же, с каждым витком развития, интересы человечества и человека смещаются в периферийные с точки зрения развития мира области, поскольку в центре всего стоит теперь он сам и его личные интересы. Человечество переключилось на поиск продления жизни, занятия физическими упражнениями, мистическим развитием, позабыв об упражнениях интеллектуальных, которые где-то и когда-то должны заканчиваться патентами и инновациями. Произошло определенное “омоложение” мозгов, когда человек способен думать только о себе, а не о других.
Интересно, что миллениалы ушли от старой пирамиды интересов, где в основе всего деньги. Они не хотят отдавать свою жизнь борьбе за материальные ценности, отказываясь от обладания домом или машиной, что являлось признаком благополучия в прошлом.
Произошло изменение типов мышления. Прошлое, назовем его системным, пропало, как будто его и не было. Кусочки его в виде “критического мышления” сейчас пытаются внедрять в обучение под видом борьбы с фейками. Интеллектуальный и технологический рост, идущий с эпохи Просвещения, практически остановился на компьютерах. Человек с экраном на коленях – потребитель, а не производитель. Не зря корифеи Силиконовой долины запрещают няням своих детей подпускать их к любому экрану, что даже вписано в условиях их контракта.
Пришли новые типы мышления, которые направлены не столько на создание нового, как на восхищение им как потребители. Человек массово перешел на потребление того, о котором он даже не знает, как оно работает. Технологии научились удерживать человека у экрана, даже не давая ему возможности задуматься. Идеи этого оказались заимствованы у работы игровых автоматов, которые тоже не “отпускают” человека от себя. Появление “лайков” стало одним из таких инструментов.
Клиповое мышление обращает внимание только на самое главное, “вырывая” нужные типы информации и не обращая внимание ни на что другое. Это позволяет быстро перескакивать вперед, поглощая, условно говоря, выделенное, но не делая его частью себя. Это запоминание, нужное для легкого восстановления, но оно не позволяет использовать его в работе. В любом случае чтение такого рода носит поверхностный характер.
Сериальное мышление, воспитанное просмотром телесериалов, интересно тем, что зритель пытается удержать несколько сюжетов наряду с основным. Каждый герой – имеет свой сюжет и может быть реально развернут в отдельный фильм. Концовки фильмов также разнятся в зависимости от аудитории, под которую они делаются. Любовь к “хеппи-энду” пришла с американской культурой. То есть развитие сюжета сериала нам известно во многом наперед, что создает определенную комфортность и расслабленность.
Сериальный мультисюжет характерен большой избыточностью, позволяющий смотреть очередную серию, даже пропустив предыдущую. То есть вновь, как и в случае клипового мышления, мы имеем дело не только с самим повествованием, но и с “дырами” в восприятии, которые должны быть восполнены избыточным повествованием. Это никак не сжатый в кулак интеллект, а интеллект расслабленный, не тот, который может создать новый мир, а тот,который может лишь потреблять созданный для него массовый продукт. Избыточность повествования опирается и воспитывает “расслабленный” интеллект. Это, вероятно, определенная школа социальной жизни, где одни и те же уроки повторяются многое число раз.
Сериалы приносят новые типы героев, которые отражают иной период развития. Это яркие образцы нового типа поведения, которые прямиком идут в массы (ср., например, о новых женских типажах, пришедших с “Твин Пикс” в 1990 г. [5]). Сегодняшняя пропаганда тоже любит концентрировать внимание на таких героях, например, после “Чернобыля” западного готовится “Чернобыль” российский, куда в качестве героя поставлен агент ЦРУ.
Одновременно внимание зрителей удерживают не только положительные, но и отрицательные герои, которых сегодня мы видим на экранах не меньше. О документальном сериале “Король тигров”, например, говорят так: “Есть важное различие между типом героя традиционных нарративов, который вызывал уважение, и героев, которые населяют мир “Короля тигров”. Как короли и королевы прошлого, теперь их неправильное поведение, а не их высокая мораль, делают их столь в высшей степени смотрибельными” ([6], см. также [7]). Такие нарративы более управляемы героями , чем проблемами.
И еще одно мнение об этом типе повествования: “Король тигров” – шокирующий, сенсационный и вырабатывающий привыкание к просмотру, когда каждый новый герой еще более абсурден, чем предыдущий, а число поворотов сюжета намного больше, чем в любом сериале, рассказывающем правдивую историю” (Там же).
Кстати, если мы меняем позитивного героя, ставя в центр внимания героя негативного, эта смена приведет к тому, что успех, позитивный для общества, станет неинтересен, поскольку на авансцену вовсю выходят герои негативного успеха. Это криминал, наркобароны, грабители банков, за жизнью которых мы теперь переживаем. Успешность в таких сериалах состоит в том, как удачно обмануть полицию и ограбить банк.
Британско-канадский сериал “Tin star” (“Звезда шерифа”) дает неоднозначный образ начальника полиции, положительный и отрицательный одновременно. У нас бы такой герой брал взятки, а тут он втянут в борьбу с корпорацией, которая загрязняет окружающую среду. Это противостояние маленького городка и гигантской нефтяной корпорации. Кстати, эта модель борьбы повторяет датский сериал “Рагнарек”, что сигнализирует все возрастающую роль крупных корпораций в современном мире, диктующих свои правила государству, а не наоборот. В принципе складывается впечатление, что мир вот-вот упадет к ним в руки. Это можно сравнить с ролью олигархов в Украине и России.
В принципе чем дольше человек будет сидеть у экрана, тем он становится интереснее для будущих правителей мира. Это значит, что он не будет размахивать протестными флагами на площади, боясь пропустить время очередного сериала. Обратите внимание, как “Карточный домик” или “Игра престолов” активно вошли в нашу жизнь, став предметом обыденных разговоров множества людей, а эксперты стали писать научные статьи об этих фиктивных мирах.
Одновременно сегодня внимание создателей должно уделяться не только сюжету или концовке (хеппи-энд или трагический финал), но и …демографии героев. И это тоже проблема, ведущая к трансформации сюжетов, поскольку сегодня она превращается в политическую. Ср., например, такую британскую статистику: “чернокожие и другие этнические меньшинства составляют около 13% рабочей силы, но им достается 23% ролей на экране. Их превалирование особенно заметно в сериалах и телепостановках, где представители этнических меньшинств получают более четверти ролей (26,4%), детских телепередачах (30,3%) и юмористических передачах (24,9%). Лесбиянки, геи и бисексуалы появляются на телевидении почти в два раза чаще, чем в жизни: хотя их доля оценивается в 6,4% населения, они исполняют 11,9% ролей. Незадолго до публикации этих цифр глава отдела сериалов «Би-би-си» выступил в защиту слома стереотипов, когда персонажи и сюжетные линии классических романов меняются в угоду современной британской демографии. Критики обвинили компанию в «фальшивой добродетельности» и насаждении «социальной пропаганды»” [8].
Сериалы создают не только прошлое, но и будущее. Время от времени создатели начинают “усиливать” нужное для сегодняшнего момента прошлое, “ломая” реальную историю, так как вытаскиваем из нее нужных нам персонажей, “заглушая” слова и мысли других. В результате мы живем не в мире реального, а киношного прошлого.
Будущее вообще ужасно, на экране мы видим только дистопии, где государства следят за каждым нашим шагом. И сегодняшние технологии наглядно демонстрируют, что это будущее вполне реально. Его никто не хочет увидеть ни для себя, ни для своих детей. Когда у тебя и твоих детей впереди “страшная” реальность, туда не хочется спешить. Лучше остаться в теплом и спокойном прошлом.
Такое четкое формирование наших представлений можно отнести к типу когнитивной войны, которая отличается от информационной войны тем, что трансформирует мозги, а не просто добавляет информацию. И эти трансформированные с помощью кино мозги очень трудно потом переубедить в обратном. Фейки, сделав свое черное дело, потом уйдут в сторону, когда придет иная информация. Но сериальная действительность непобедима. Человек погружается в нее в момент смотрения, перенимая многое из того, что туда вкладывают создатели, включая даже политические предпочтения. Исследования, например, показали, что чем больше книг о Гарри Поттере прочел молодой избиратель, тем вероятнее он голосовал в свое время за Барака Обаму.
Если информационная операция базируется, условно говоря, на глазах и ушах объекта воздействия, то когнитивная операция – на разум, поскольку в результате ее должна произойти трансформация модели мира объекта воздействия. В ряде случаев это становится возможным, когда существует несоответствие, конфликт между тем, что есть и что должно получиться в результате. Новое понимание должно победить и заменить старое.
Массовое сознание не хочет особо спешить вперед, оно находится позади тех, кто создает новое. Это традиционалисты, их может вытолкнуть вперед только смена поколений. А это значит, что такие изменения происходят “рывками”.
При этом мы все время забываем, что у нас нет другого мира. Нам некуда сдать его и поменять на новый. Мир, к сожалению, чаще меняет нас, а не мы его.
